Кирилл перевалился на живот, заскрёб ногами, поднимаясь на четвереньки, и встал. Сил не было выбили, но злости хватало. Он ударил своего мучителя с разворота, ногой в бок, а когда тот пошатнулся, устоявтаки, заехал ему прямым в челюсть. Молодчик отлетел, опрокидывая столик, но мгновенно вскочил его тонкие губы прыгали, щёки горели, а в глазах стыло нетерпение.
Лаадно прожурчал он. Лаадно
Присев, усатенький двинулся на Авинова, вытягивая руки и пошевеливая пальцами. Кирилл подхватил стул
В этот момент щёлкнул запор двери, и в камеру вошёл сухопарый офицер лет тридцати пяти, с полковничьими погонами на узких, покатых плечах. Его костистое лицо дышало энергией, а внимательные, зоркие глаза выражали ум. Аккуратная бородка a la Николай Второй прятала за кудрецом острый, слабый подбородок.
Выйдите, Микки, холодно сказал он, а вы оставьте в покое стул.
Усатенький Микки щёлкнул каблуками и покинул
камеру. Авинов вернул стул на место, падая на сиденье. Полковник молча поднял столик, но усаживаться не стал. Сложив руки за спиной, он проговорил попрежнему прохладно:
Позвольте представиться: Сергей Николаевич Ряснянский, заведую Контрразведывательной частью при Особом Совещании. Заведую Контрразведывательной частью
Водилась за ним такая привычка повторять изречённое, словно эхо пуская.
Рад сделать знакомство, процедил штабскапитан.
Ряснянский усмехнулся кончиками губ.
Я не понимаю одного, негромко сказал он, к чему эти глупые детские выбрыки? Вас взяли с поличным, «Эфенди». И обе записки от «Визиря» были при вас вы даже не потрудились их сжечь! Леонидаса, вашего грекасвязника, мы схватили ещё на той неделе. Ещё на той неделе. Он и вывел на вас, когда передавал грязное золото плату от ваших хозяевбольшевиков. Признаться, щедрую плату
Чего вы от меня хотите? устало выговорил Авинов, языком пробуя сочившуюся десну. Губу разбил, ублюдок, но зубы вроде целы
Сдайте нам «Визиря», Юрковский, и тогда я смогу похлопотать за вас, дабы обошлось без расстрела.
Кирилл вскочил, сжимая кулаки.
Я никакой не Эфенди! заорал он. И не знаю я никакого Юрковского, чёрт бы вас подрал! Авинов я! Авинов! Ну не верите вы мне спросите полковника Тимановского! Генерала Маркова! Да хоть самого Корнилова! Авинов я! Кирилл Антонович! Штабскапитан 1го Офицерского! Марковской дивизии! Понимаете вы или нет? Марковской! А не Дроздовской! И шёл я не на встречу с вашим вонючим греком, а в Офицерское собрание, те самые писульки показать «Степанычу» хотел!
Прилив сил иссяк так же быстро, как и возник. Авинов рухнул обратно на стул, бормоча:
А, идите вы все
Сергей Николаевич постоял, помолчал и вышел. Сухо щёлкнул замок. А Кирилл остался сидеть, тупо глядя перед собой. Мыслей почти что не осталось, а думы, ещё бродившие в голове, были черны, как патока. Только не сладкая горькая.
Ощущая боль во всём теле, чуя все свои синяки и ссадины, Авинов пересел на топчан, застеленный солдатским одеялом. Господи
Гдето там, за толстыми стенами дворца, воля, жизнь, любовь А он здесь. За что? Кириллу вдруг стало так жалко себя, что веки запекло горючими слезами. Узник ИльдизКиоска
Глава 3
НЕЛЕГАЛ
Подсев к столику, штабскапитан очень удивился. Нынешняя его кормёжка состояла не из жидкого супа и сухарей нещадно выворачивая внутренности, одуряюще пах настоящий плов из барашка. Были тут и крошечные шашлычки, и долма, и даже стакан дузики анисовой водки! В честь чего это так кормят узников?.. Авинова пот прошиб. Оплывая ужасом, он смотрел на свой обед, решив, что это последнее угощение перед казнью
Кирилл чуть не подскочил, услыхав щелчок запора. В камеру вошёл Ряснянский. Лицо полковника было непроницаемо, а вот во взгляде крылось удивление. Заняв свободный стул, он положил ногу на ногу и обнял колено мосластыми пальцами. Штабскапитан демонстративно
набрал полный рот плова.
Кушайте, Кирилл Антонович, кивнул начальник КРЧ, кушайте.
Авинов чуть не подавился.