Кузьмич! позвал Кирилл.
Туточки я, вашеблародие, откликнулся ординарец. Кхымкхум
Патроны давай!
Да это ж нам зараз
Клацнув, встал на место толстый диск магазина. Уперев сошки, Авинов взялся за приклад пулемёта. Переступив, он вляпался в свежее дерьмо.
А, ччёрт!
Никак грека насрал, определил Елизар Кузьмич. Феодосис на это дело дюже способный!
А лопатой нельзя было поддеть да выбросить? раздражённо рявкнул штабскапитан.
Грека! развёл руками денщик. Дескать, что уж с ними поделаешь? Такими уродились
Развиднелось. Болгарские солдаты, перебегавшие в предрассветных сумерках, выделялись смутными чёрными тенями, уродливыми и горбатыми мазкамикляксами, забрызгавшими серый холст. Отлогий берег Месты сплошь зарос шибляком чащобным кустарником да хилыми деревцами дубками, можжевельничком, шиповником, фисташкой, миртом. Болгары ломили сквозь заросли на полусогнутых лиц было не разобрать, только розоватые блики проскальзывали по стволам «манлихеров». Зато крику было
Бойцы 1й болгарской армии орали надсадно, протяжно, отчаянно, словно падая в пропасть: «Аааааа!..»
Авинов прищурился саженей двести до «братушек», не меньше.
Батальоон! прорезался голос Железного Степаныча полковника Тимановского. Готовьсь!
Марковцы тут же защёлкали затворами. Вскинулись штыки, едва отсвечивая в зоревых лучах. Полтораста саженей.
Первая рота, цельсь!
Вторая ротаа!..
Третьяа
Кирилл прислушался: Кузьмич смутно бурчал о «славянушкахиудушках» мы ихде от турка ослобонили, а они немакам муде лижут
Авинов вобрал в грудь побольше воздуха, пропахшего миртом, и медленно выдохнул. Сто саженей Пятьдесят
Батальон! Огонь!
Пли!
Рота пли!
Хлопки выстрелов слились в нестройный залп шатавшиеся фигурки болгар, набегая, вскидывались и валились.
Пулемёты, огонь!
«Льюис» затрясся, словно в приступе ярости, злобно плюясь свинцом. Грохнул второй винтовочный залп. Крики болгар взвились, истончаясь до воя. А на левом фланге уже дрожала земля под копытами казачьих коней.
Шашки вон! разнеслась команда. Намётом!
Подбадривая себя криками да свистом, донцы есаула Валноги поскакали на врага, разворачиваясь в лаву. Ни к селу ни к городу вспухло в небесах белое шрапнельное облачко, и больше неприятельская батарея не стреляла Особая дивизия Русского легиона чести заняла болгарские позиции.
Братушки! неслось оттуда. Братушки!..
Казаки крутились, сноровисто работая плетями, сгоняя пленных в кучу, гуртуя человеческое стадо. Батальная сцена удалась. Занавес.
Авинов устало похлопал себя по груди, по бокам, стряхивая пыль, и поправил фуражку.
Отстрелялись, кажись, бодро высказался Кузьмич. Кхымкхум
Отстрелялись Не задело?
А от хрена с морквой! Исаев гордо продемонстрировал дырку в рукаве. Мазилы
Выбравшись из окопа, Кирилл пошагал к соснам, выросшим у античной дороги виа Эгнатиа. Коегде древнее полотно покрылось толстыми намётами пыли, проросло травой и деревьями, а в иных местах колея оголяла каменные, добротно уложенные плиты.
Бросив тяжёлый «льюис» на подводу, Авинов поморщился. Пыль. Она была везде припорашивала листву сухого, пахучего леса, присыпала римскую виа и русские блиндажи, повисала в воздухе, отчего небеса гляделись мутножёлтыми. Прах накладывался на одежду, на сапоги, на лица, а струйки пота, смачивая эту противную, душную пудру, оставляли на щеках корочку грязи, стягивавшую кожу. «Скупнуться бы» подумал Кирилл. Духотища какая
Скрипя камешками и пофыркивая, прошагал
гнедой конь. В седле, гордо подбоченясь, покачивался генералмайор Тарановский, командующий Особой дивизией Legion Russe pour LHoneur. Он был чист и свеж, как будто только что из душа. Навстречу ему подскакал сам Марков, ставший намедни «полным генералом».
Благодарю, Виктор Петрович! воскликнул он. А то уж очень оригинальное положение веду бой на все четыре стороны света. Так трудно, что даже весело стало!
Рады стараться! оскалился Тарановский.
Прихрамывавший «Степаныч» скомандовал:
Смирно, господа офицеры! Равнение направо!
Бойцы встали во фрунт.
Стоять вольно!
Генерал Марков приподнялся на стременах и прокричал:
Здравствуйте, родные!
1й Офицерский хорошо вдохнул и грянул:
Здравия желаем, ваше высокопревосходительство!