Воля генерала Корнилова собрала у Новороссийска все суда, способные перевозить войска, по затее Верховного правителя высадка десанта в Керчи, Феодосии, Ялте, Севастополе должна была пройти быстро и слаженно, развиваясь в молниеносную войну за Крым.
Саид! окликнул Кирилл Батыра. Абдулла с тобой?
Тута он, сердар!
отозвался текинец.
Капитан «Кронштадта» каперанг Мордвинов приказал спустить трап и сделал жест, прикрикнув:
Заходим! Заходим!
Авинов пропустил вперёд всех своих и сам поднялся на борт. Следом затопали бойцыкавказцы. Постукивая по трапу палкой, взобрался полковник Тимановский, командир 1го Офицерского.
Известно, куда нам плыть, ваше высокоблагородие? спросил Кирилл.
Моряки говорят: «Ходить», улыбнулся «Железный Степаныч», раскуривая трубку. Попыхтев, он добавил: В Ялту.
Авинов огорчился.
Что? фыркнул Тимановский. Надеялись штурмовать Севастополь? Уверяю вас, капитан, всем достанется! Там и большевики, и немцы, и малороссы, и татары И все против нас!
Постепенно палубы «Кронштадта» заполнились. Не задерживая очередь, транспорт отчалил, медленно покидая бухту.
К концу дня караван судов под конвоем боевых кораблей лёг на курс.
Зелёный, вогнутый отвес АйПетри походил на застывший водопад, разбившийся у подножия в белую, крупчатую пену домишек. Ялта.
Издали город чудился вымершим ни малого движения, ни звука громкого. Тускло отблескивали немногие уцелевшие стёкла гостиниц «Россия» и «Франция», прозрачно зеленели раскидистые платаны.
«Кронштадт» плавно вошёл в Ялтинскую бухту. Опережая транспорт, взрезал воду острым носом эсминец из «новиков» Авинов не разобрал его названия. Но город ничем не ответил на вторжение.
Забегала палубная команда, готовясь к швартовке, а Кирилл попрежнему был напряжён, не доверяя тишине, уж слишком зловеща она была.
Высадка прошла организованно, на двенадцать баллов, как оценил кадет Данилка.
С моря подошли «Екатеринодар» и «Св. Николай». Места для причаливания хватало бухта была пуста, у пирсов в гордом одиночестве качалась яхта «Лукулл», а на рейде болтался прогулочный пароходик «Анапа». У него был сильный дифферент на нос волны захлёстывали на палубу.
Не нравится мне это, проговорил генерал Марков. Ох, не нравится Вперёд!
Сергей Леонидович хоть и стал командующим армией, а ходил всё в той же жёлтой куртке, с той же нагайкой в руках. Разве что к портрету генерала стоило добавить чётки игумен одного из монастырей одарил ими всех командиров Отдельной Кавказской. Достались чётки и Авинову это был дополнительный штрих к той мрачной романтике, что незримым ореолом окружала марковцев. Чёрное знамя с белым крестом Чёрная форма с белыми просветами Марковцы будто особо оговаривали временность своего служения Отчизне, ибо были бренны и хаживали на грани с Вечностью.
Авинов вышел к набережной сразу за кованой решёткой смердела убитая лошадь, запряжённая в плетёную коляску«корзинку». А дальше А дальше под ветром качались десятки, сотни повешенных. Людей вешали на фонарях и на столбах, на деревьях, на балконах, даже на памятниках.
Порезвились большевички, процедил Тимановский.
Вперёд! глухо скомандовал Марков.
Здание Ялтинского Совета несло на себе следы спешного бегства, похожего на погром, по улице шелестели листы бумаги с резолюциями и без, под распахнутыми или выбитыми окнами валялись ломаные стулья, на ступенях покоились битые «Ундервуды» и «Ремингтоны». И тишина
Да что ж они, растерялся унтерофицер Селезнёв, всех в расход пустили? Весь город?!
Тут, словно переча ему, скрипнула дверь напротив. В щель опасливо выглянула голова в пенсне, с венчиком седых волос вокруг блестевшей лысины.
А вы кто? проблеял слабый старческий голос.
Белая гвардия, гордо ответил унтер Селезнёв.
Старик отворил дверь чуток пошире, высунулся наполовину, оглядел боязливо улицу и страх на его лице уступил робкой улыбке.
И вправду! заохал он.
А где все? нетерпеливо спросил Марков.
Старик равнодушно пожал плечами.
Кто спрятался, как я, кто убежал в горы А остальные вона, качаются
Лязгнула низкая дверь подвала, за нею показалась голова женщины с растрёпанными волосами. Сбоку вытянул ребёнок лицо его было очень серьёзным, он смотрел на «дядей с ружьями» пытливо и с опаской дворовой собачки, словно спрашивал глазами: а ты меня не ударишь?
Вперёд буркнул командующий армией. На хмуром лице его прорезались желваки видимо, жалел командир, что поздно прибыл, не встретил палачей, одни только жертвы обнаружил. А трупов лежало тысячи. Мужчины, женщины, старые, молодые, расстрелянные из пулемётов, зарубленные шашками.
Ммразь выдавил Неженцев, подошедший во главе батальона корниловцев. Пплесень красная!