все пульки моих предсказаний в молоко, с размаху... И чем бы это помогло нашим? Ход войны-то другой! Все! Основные фишки 'Блицкрига' нашим генштабом уже и без меня переосмыслены. Не зря они 'ограниченные контингенты' в голубые дали посылали. А я? Ну, допустим, никуда не ходить мне, а просто воевать, как все. Еще одна единица в ВВС - десяток сбитых 'фрицев' и все. Через месяц-полтора, хвостом ввысь, морковкой в землю. Угум. 'Красная девица лежит в гробнице, а коса на улице'. Да не жалко! Для дела, не жалко. Но с моими нынешними возможностями - это примитив. А вариантов-то и нет. Если только в тылу отсиживаться испытателем. И в глаза парням улетающим на фронт глядеть, ушами от стыда пылая, да глаза от них пряча. Наши-то реактивные, которые я в Польше гоняла, еще не готовы ни хрена. Первая 'полуопытная' серия нам корячится, только к середине зимы 1941-го года. И воевать на них никто толком еще не умеет. Сколько еще будет жертв? Даже испытатели на фронте через одного биться будут. Все огрехи, как зомби из щелей полезут. В мирное-то время, целых три года бы самый первый реактивный полк учился до своей боеготовности. Три! И я нашим корифеям ученым и производственникам, может, самую малость могла бы подсказать, да и то, не факт. У меня ведь в этом времени уже полное отупение случилось. Все мои навыки мастера на другой уровень материалов и технологий заточены. Ни хрена-то я толком и не знаю, как работать в нынешних условиях. 'Тюльпан' примитивный смастрячить в сарае, много ума не нужно. Турбореактивного 'Эльфа' я, специально, спроектировала по мотивам британских же движков. Для бриттов в нем ничего нового. Да и то еще убожество вышло, по совести сказать. Но там весь смысл был в другом. Надо было нашим разведчикам к вражеским реактивным секретам путь-дорожку проложить, вот и проложила. Да еще Люльке с Лозино-Лозинским и прочим Уваровым и Стечкиным пинка хорошего дала. Чтоб быстрее наши моторы делали! Без ресурсных-то ТРД, не будет у СССР реактивной авиации. Пусть пробуют. Пусть ошибаются, но ищут и находят. Должны они справиться. Британский сплав 'Нимоник', вон, получили вроде. Но успеют ли его до войны освоить? Если что-то, вроде центробежного ТРД 'Дервент' к 42-му выйдет, значит, не зря я разорялась, и безумствовала. А мне теперь остается сделать, то, что не сможет вообще никто. Никто, кроме меня. Будет от этого толк или нет, время покажет. Правда, покажет оно уже не мне. Но, вот, такой случай больше точно не представится. Никогда. Берия с Судоплатовым не понимают, и не поймут, что такое стране нужно. Некому будет догадаться, и сделать это. Кроме меня - некому. И все же, уходить во тьму, вот так, все начатое бросая... Обидно. Обидно до жути! И ошибиться в своих прогнозах тоже страшно. А вдруг все станет только хуже! Вдруг Мировая Война станет для Родины Атомной, да еще и против всего мира? И что мне тогда делать?! Впрочем, МНЕ уже ничего делать ТОГДА не придется. Потому, что у меня только эта одна попытка и есть... Вот, только, сомнения гложут. Грызут и покусывают. Понимаю, что сегодня мой единственный шанс, угробить эту сволочь и его прихлебателей. Понимаю! Но будет ли польза?! Как я там, в своей могиле, пойму, что с того будет толк?! Как?! А, ну тихо! Отставить сопли истерические! Раскудахталась тут! Пан подпулковник хренова! Может, тебе новую юбку со склада выдать!? А как, те пацаны вчерашние школьники - подольские курсанты, умирали, на пути врага к Москве? Как эти мальчишки понимали, что их жертва не напрасна?! Они как?! Смогли! Сумели! Не отступили... Короче, слушай последний боевой приказ - засунуть все сопли поглубже, и просто сделать свое дело. Только так! Свой вклад внеси, товарищ пилот. Сдохни, но сделай! За детей наших...'
Из кабины аппарата мало, что было видно. "Феникс" сидел верхом на спине 307-го 'Боиннга', зафиксированный крепежными узлами на узкой полоске направляющей. Павла, ухмыльнулась, вспомнив, как убеждала все руководство NASA, включая своего партнера Хьюза и профессора Годдарда. Мол, потеря высоты на сотню метров, при старте из-под крыла, даст километры недобора подъема. Согласились. Тренировочный старт прошел без сучка, без задоринки. Прославленному ракетчику верили даже без расчетов, признавая авторитет. Но все это с ней происходит в последний раз. Через час, танкер-буксир В-17, отцепится, и сцепка окажется на высоте сброса. Потом отрыв от носителя... Павла старалась настроить себя, как бездушную машину. Чтобы все сделать ювелирно. Никаких метаний не должно быть в момент выполнения маневра. Это японские одноразовые пилоты, принося себя в жертву стране и императору, могли себе позволить петь в кабине песни, читать стихи и возвышенно думать о своем возрождении в храме павших воинов. Павла верила лишь в то, что своим поступком хоть немного
ослабит вечного врага своей Родины. Врага, которому Гитлер с его рейхом, всего лишь, так, 'мальчишка на побегушках'. Надеялась, что хоть на некоторое время задержит начало Холодной Войны. Насколько задержит? Да, как получится! Хотя бы на несколько лет. За это время, чуть больше народа родится в Союзе. Чуть крепче будет армия. Чуть сытнее станет жизнь в деревнях и городах. Меньше будет сирот и калек. Сильнее станет наука и производство. Конечно, вместо Трумена, вскоре после смерти Рузвельта, придет другая сволочь! Куда ж без них-то? Овальный кабинет долго пустовать не будет. Но верней всего, преемник не будет столь резко тащить одеяло на себя. Точно ли? Она не знает. Но, в том, что Трумен упырь, сомнений нет. А на цену этой жертвы... плевать. Советскому разведчику нужно было думать только об успешном ударе своей ракетой, почти сразу после отрыва от носителя. Попытка будет только одна. Другой не представится. То, что вместе с сенатором (и будущим вице-президентом) на борту 'Боинга' погибнет несколько генералов с адъютантами, руководство NASA и NACA, а также три ключевых фигуры 'Манхеттен проекта', было лишь фоном. Притормозить столь важные направления работ вряд ли удастся. Главное, Трумен. Ей фантастически хитро, удалось сыграть на их тщеславии, предложив Америке невиданное шоу - 'Обручение с Космосом'. Как некогда Дож Венеции обручался с морем, все эти масоны собирались в этот раз обручиться с великой пустотой и звездным небом. Запустив по баллистической траектории ракетного пилота до очень низкой орбиты, апогеем километров 70-80 они рассчитывали, вымести из истории воспоминания обо всех прежних достижениях русских и немцев. Во всеуслышание признать все, сделанное до этого момента, лишь несущественными и неудачными попытками. Установить свой моральный суверенитет над межпланетными путями и орбитами небесных тел. Такая вот наживка оказалась для них слишком вкусной. Поищите ка политика не желающего попасть в анналы истории. А вообще такие бывают? И Павла их на этом подловила. Конкурс был жесточайший. На борту имелось только сорок мест. Просторный салон 'Боинга' после модернизации получил несколько панораных выпуклых окон. Сейчас у них толпились тщеславные 'хозяева жизни', позируя паре фотографов и кинооператору. Парашюты? Не смешно. В такой толчее им тут было не место. Шикарный 'Боинг' (родной брат самолета Говарда Хъюза) казался надежней Статуи Свободы. Полет с ракетой был у него уже не первым. Все пассажиры были уверены в полной безопасности.