На следующий день она приступила к новой книге, забыв о грезах. С дядюшкой Кларенсом, однако, было несколько сложнее; он загорелся желанием написать ее очередной портрет, так что три следующих дня ей пришлось высиживать в его мастерской с книгой на коленях и загадочной как у Моны Лизы, улыбкой на устах. Какое уж тут писание! Впрочем, Пруденс сумела использовать это время не без пользы, обдумывая сюжет и персонажей. В промежутках между поддакиванием дядюшке, уверяющему, что он, несомненно, заткнул всех за пояс, дерзнув ввести в портрет книжку, причем не какую-нибудь, а ее, Пруденс (название книги четко прочитывалось на портрете), она окончательно обдумала образ героини и дала ей имя Пейшнс-Терпение.
Да Винчи, менторским тоном говорил между тем дядюшка Кларенс, ни за что не выписал бы с такой четкостью название книги. Куда там! Он и про ресницы-то запамятовал. А у меня, посмотри, готический шрифт, совсем как на обложке твоего романа.
Наконец портрет был закончен и приставлен для просыхания к стене рядом с миссис Херинг с ее пером и сэром Алфредом с цветком. Отличить Пруденс не составляло труда. Она была в чепце.
Следующей жертвой дядюшки Кларенса был восьмилетний мальчик, так что Пруденс освободилась от роли дуэньи. Она сидела в кабинете, предоставленном ей дядюшкой на следующий день по выходе ее первой книги. Успех для дядюшки Кларенса был все. После того как Пруденс познакомилась с Даммлером, он заговорил о том, что в кабинете племянницы надо сделать книжные полки для ее книг. В данный же момент единственным атрибутом, позволявшим назвать отведенную ей комнату кабинетом, был письменный стол с письменными принадлежностями.
Каково же было удивление Пруденс, когда в дверь кабинета просунулась служанка и сообщила, что к ней пожаловали гости.
Мистер Марри и джентльмен, многозначительно пояснила Роза. На глазу у него черная повязка, мисс. А уж какой красавчик! Уж не тот ли это самый поэт?
Судя по описаниям, Роза была недалека от истины, и Пруденс почувствовала, как у нее затряслись поджилки. Он пришел лично поблагодарить ее за книгу!
Увы, Пруденс льстила себе. Приход поэта (а с Марри действительно явился Даммлер) объяснялся гораздо прозаичнее. Он наткнулся на издателя в центре города, хотел поболтать с ним, а когда Марри сказал, что ему надо на минутку забежать к мисс Маллоу, увязался за ним. Даммлер даже не понял, о ком идет речь, пока Марри не объяснил. Но Даммлер был человек воспитанный,
и, когда Пруденс на подгибающихся коленях вышла к гостям в гостиную, он мило заговорил с ней и поблагодарил за подаренные книги. Пруденс была очарована его величием. Разумеется, и намека не последовало на предмет того, как он обошелся с ее подарком. Она вообще почти не произнесла ни слова, решив про себя, что он сочтет ее глупышкой.
Мистер Марри дал ей подписать кое-какие бумаги, что она и сделала, почти не видя собственной подписи, не говоря уже о подписываемом тексте.
Мисс Маллоу человек доверчивый, Джон, пошутил Даммлер, видя, как она не глядя подписывает документ, на что Марри тоже произнес что-то шутливое; однако она оба замечания оставила без ответа, поскольку просто их не услышала.
Одна мысль не давала ей покоя. Она не похвалила Даммлера. И попыталась исправить положение.
Я прочла все ваши поэмы от корки до корки, с трудом выдавила Пруденс. И они мне страшно понравились.
Благодарю, мэм, отозвался Даммлер, а так как за этим ничего не последовало, из чистой вежливости вставил: Я тоже прочитал вашу книгу, и она мне очень понравилась. Мы, писатели, должны горой стоять друг за друга и хвалить друг друга, правда ведь?
Разумеется, согласилась она, а про себя подумала, что он говорит неправду. Но как красиво ее говорит!
Пруденс понимала, что этот визит прекрасный шанс произвести на него хорошее впечатление, а она его упускает. Но как ни пыталась, ей не удалось выдавить из себя что-нибудь приличествующее обстоятельствам. Уж если не везет, так не везет.
Услышав от служанки, кто к ним нагрянул, в салон, запыхавшись, вбежал дядюшка Кларенс. В руке у него была белая тряпка, которой он стирал краску с рук.
Лорд Даммлер, какая честь! дрожащим от восторга голосом пропел он, не дожидаясь, когда их представят друг другу. Племянница столько о вас говорила. Он схватил Даммлера за руку и горячо ее пожал.
Это мой дядя, мистер Элмтри, в отчаянии проговорила Пруденс, и это были ее последние слова, потому что больше она не смогла вставить ни полслова до самого ухода гостей.
Дядюшка до небес превозносил творения Даммлера, которых не читал. Шекспир, Милтон что все они по сравнению с ним? С лорда Даммлера он перескочил на произведения племянницы. Их он тоже не читал, но назвал единственными произведениями, которые могут стоять рядом с гением Даммлера.
Я скуп на похвалы, добавил он с серьезным видом. Вообще-то я о книгах редко отзываюсь. Да и читаю в год по чайной ложке. Но такие книги, как те, что пишете вы оба, эти книги читать одно удовольствие. Да, да, «Песни с чужбины» я прочту от корки до корки. Перечитаю, я хотел сказать, поспешно поправился он, заметив, как у лорда Даммлера отвисла челюсть.