Я сверяюсь с картами (они наконец-то подгрузились):
Я тоже здесь, недалеко. Если хочешь, можем встретиться.
Где? переспрашивает Алетта.
В районе Центрального парка. Я тоже здесь. В Четвертом.
Охренеть, доносится смешок. Окей, давай тогда у восточного входа.
Смотрю на карты:
Да, мне подойдет. Буду через полчаса.
Идти здесь не так долго, я почти бегу, и это меня оживляет. Избавляет от ощущения полного хидреца. Я добегаю минут за двадцать, несмотря на сбившееся дыхание. Алетта уже здесь, машет мне рукой, искусственный свет делает ее волосы холодными, ветер треплет их с такой силой, что блики мечутся по длинным прядям туда-сюда. Она в том же платье, в котором была, когда мы собирались на вечеринку, и в эту минуту я прихожу к выводу, что именно со дня нашей ссоры все пошло не так. Задохнувшись порывом ветра, проглатываю:
Привет.
Она кивает мне в сторону парка.
Пройдемся?
Шум, которым еще не успевшие облететь деревья отзываются на удары стихии, на миг заставляет замереть.
Ты уверена, что там безопасно?
Подруга, это Четвертый. Патрули вытряхивают всех потенциально опасных в наши районы или прячут куда подальше. Вон скамейка. Она кивает на ближайшую, на первой дорожке. Если честно, я хочу просто посидеть. У меня ноги отваливаются.
Неудивительно, на таких-то каблуках. Киваю, и мы идем к скамейке. В темноте парк, настолько яркий днем, кажется чужим и опасным. Несмотря на льющиеся со стороны улицы огни, на шум эйрлатов, меня все равно не оставляет подсознательное желание повернуть назад. Останавливаюсь.
Ну, что еще? спрашивает Алетта.
Мне здесь неуютно. Пойдем на улицу?
Она открывает рот, чтобы возразить, потом машет рукой.
Пойдем. Только я буду держаться за тебя, а то замерзну, к едхам.
Прежде чем успеваю ответить, она подхватывает меня под локоть. Запястье обжигает болью, и я дергаюсь:
Ай!
Едхов браслет. Она сдвигает огромную блестящую штуковину под рукав, почему-то озираясь.
Я же понимаю, что у меня перед глазами темнеет. Сначала кажется, что просто выключили все огни, но потом
Ты бы еще дольше возилась, раздается за спиной раздраженный голос Ромины.
Я резко оборачиваюсь и чудом не падаю, потому что мир перед глазами крутится каруселью. Что это? Что со мной?!
Небольшая подстраховка, чтобы ты не рыпалась, поясняет въерха, из-за спины которой выступают двое парней.
Пытаюсь отступить, но натыкаюсь на кого-то еще. И прежде чем насмешливое лицо Ромины гаснет перед глазами, обмякаю в чьих-то руках.
Глава 29 РАГ'АЭНА
В себя прихожу от пощечины. Хотя нет, пожалуй, от двух, потому что первая только отзывается звоном в ушах, а вторая вспыхивает на коже болью.
Очухалась? фыркает Ромина. Какие же вы, людишки, слабенькие. Доза-то была для икринки.
Доза? Доза чего? Я с трудом соображаю, но меня бросает сначала в холодный пот, потом в жар. Во рту сухость, перед глазами все плывет.
Давай, чучело. Приходи в себя. Я хочу, чтобы ты была в сознании, когда будешь подыхать.
Я что?! Широко распахиваю глаза, рывком бросаясь на сидящую рядом въерху, но что-то с силой дергает меня назад. Это что-то вмонтированные в сиденье эйрлата ремни, спеленавшие меня, как ребенка. Запястья отзываются болью, и я не сразу понимаю, что мои руки плотно связаны за спиной.
Вот, так уже лучше.
Ромина сидит на сиденье рядом со мной. Помимо нас, в салоне никого нет, ее дружки трутся поблизости, тонированные стекла пожирают любой свет, который пытается проникнуть внутрь. Здесь пахнет дорогой кожей, духами и сладким дымом, от которого слезятся глаза. Впрочем, возможно,
они слезятся от того, что вколола мне Алетта. Это заставляет рвануться еще сильнее. Тщетно.
Я предупреждала тебя, фыркает въерха, разглядывая свои ногти. Предупреждала, чтобы ты держалась от него подальше и чтобы не вставала у меня на пути.
От кого? выдыхаю я.
Из-за того, что горло дерет, получается сипло.
От Лайтнера, раздраженно цедит она. Не прикидывайся еще большей дурой, чем ты есть.
От Лайтнера?! Я с трудом подавляю желание расхохотаться ей в лицо, от смеха меня останавливает только то, что это будет истерика. Самая натуральная истерика, которая сейчас мне совсем не нужна. Пока я прикидываю, как бы объяснить ей, что ее Лайтнера я и раньше обходила по пологой дуге, а теперь при виде него буду сворачивать в противоположную сторону, она продолжает:
Знаешь, он ведь совсем на тебе помешался. Никогда не видела, чтобы он за кем-то так бегал. Даже за мной!
Она вцепляется мне в подбородок с такой силой, что ногти впиваются в кожу.
Он даже с этой унылой идиоткой Кьяной связался, чтобы тебя позлить.
Кажется, помешалась здесь она. Открываю рот, чтобы возразить, но Ромина с силой отталкивает меня так, что голова моя резко запрокидывается назад.
Ничего, с ней я разберусь иначе. Если не ошибаюсь, папочка не очень доволен специальностью, которую она выбрала, поэтому вышвырнул ее из дома, и теперь она сама платит за жилье. Посмотрим, долго ли продержится если кое на кого поднажать.
От всего этого голова у меня идет кругом, но сейчас мне ясно только одно: Ромина рехнулась. А может быть, и нет: судя по тому, что выкинул Кярд, такие, как они, упиваются своей вседозволенностью. Им наплевать на других, на их желания и проблемы, куда более серьезные, чем задетая словом «засранец» гордость. Осознание этого заставляет скривиться.