Снижайся здесь, говорит он. Я позвоню, и меня заберут.
Мне снова хочется к нему
потянуться, убрать налипшую на лоб прядку, но я понимаю, что это лишнее. Это совершенно точно лишнее, как и тот поцелуй, и то, что я в эти мгновения чувствовала.
Поэтому как только платная парковка принимает нас, я выхожу из эйрлата.
И ухожу, не оборачиваясь и не оглядываясь.
Глава 17 Проблемы и способы их решения
Лайтнер К'ярдЯ, конечно, знал, что доктор Эрер слов на ветер не бросает, и если он сказал, чтобы я держался подальше от океана, значит, сказал не просто так. Но кто же знал, что пробежка за Мэйс по берегу обернется не только слабостью, а и дикой болью. Точнее, сначала все было более чем обычно: меня шатало, но я мог ровно стоять и даже ходить, и даже поцеловать Мэйс А вот об этом лучше совсем не вспоминать!
Потому что стоило только вспомнить, как мне хотелось крушить все вокруг. Поэтому я отгонял прочь мысли про Вирну, старался не думать о нежной коже, мягких горячих губах и хрупкой фигуре, тесно прижатой к моему телу А заодно о том, как брезгливо синеглазка вытирала губы после нашего поцелуя.
Это было как удар под дых. Нет! Гораздо ниже. По самому больному. Будто она маруну поцеловала, а не симпатичного парня!
Вот от последнего воспоминания все перед глазами затягивало красным. Не знаю, к счастью или нет, но навредить я мог только себе, с чем успешно справлялся.
У меня было ощущение, что я упал в насос, откачивающий пресную волу. Выкручивало суставы, внутри все горело, а темнота перед глазами сменялась короткими возвращениями в сознание. И когда я выныривал на поверхность, то злился еще больше.
Какие только слова не пришли мне в голову, когда я ждал нашего водителя. В больницу мне было нельзя из-за репутации отца, поэтому я набрал доктора Эрера. К счастью, он согласился принять меня у себя на дому. Не будь этой испепеляющей изнутри боли, я бы о прогулке к океану даже не заикнулся, но здесь пришлось признаться: на случай, если это важно. Впрочем, я не собирался раскрывать свои секреты Эреру, просто сказал, что решил испытать себя и отцовскую силу.
Доктор разозлился. Его ноздри раздулись, он процедил, что я поступил слишком самонадеянно, и что он был лучшего обо мне мнения. Правда, это было уже после пары часов восстановления, когда боль перестала скручивать внутренние органы, и я снова мог нормально дышать и даже сесть на кушетке (в доме Эрера был медицинский кабинет).
Я прошу вас не рассказывать об этом моему отцу.
Эрер искренне оскорбился.
Я доктор, Лайтнер, и знаю, что такое врачебная тайна. Так что рассказывать обо всем придется именно тебе. Но если ты продолжишь наплевательски относиться к самому себе, то я без зазрения совести сообщу Диггхарду об этом. Или мы с тобой, как с пациентом, распрощаемся.
Да плевать! Если отец не узнает о моей вылазке к океану, я готов пообещать быть паинькой весь следующий год!
Но сегодня я прошел по краю. По словам Эрера мне вообще грозила кома: не знаю, пытался ли он меня запугать или говорил правду, но осторожность не помешает. И не только в том, что касается здоровья, а ради Эн, семейки Мэйс и всего, что я задумал.
Вернувшись домой, я настолько погрузился в собственные мысли, что слишком поздно заметил вышедшую мне навстречу маму.
Лайтнер! Твои глаза! Что случилось?
Я мысленно ругаюсь на всех и вся. Какого едха я снял очки?
Пустяк. Все в порядке, мам. Правда. Я просто не рассчитал свои силы, и на сегодня я вне игры. До завтра все пройдет.
Вот ненавижу ей врать! А это вроде как полуправда. Завтра утром явлюсь к отцу, и он накачает меня новой порцией силы.
Но мама не отстает:
Ты с кем-то подрался?
Это был силовой спарринг, ухватываюсь я за предложенную отмазку. На тренировке. Не переживай, хорошо?
Сжимаю ее миниатюрную ладонь в своей и смотрю в глаза. Это срабатывает, как в детстве: морщинка на лбу матери разглаживается, а на губах появляется слабая улыбка.
Хорошо, повторяет она. Пожалуйста, не заставляй меня волноваться.
Внутри поднимается волна стыда за мой обман: все-таки то, что я делаю и что собираюсь сделать не настолько безопасно. Но я душу это жалящее чувство в зародыше. А мама Маме проще знать, что у меня все хорошо. Хотя что-то мне подсказывает, что она до конца не поверила.
Тем не менее мама бережно пригладила мою челку, коснулась пальцами щеки.
Ты всегда можешь рассказать мне обо всем, что тебе беспокоит, прошептала она. Знаю, у меня нет отцовской силы и влияния, но, поверь, я могу дать нечто большее. Любовь. Поддержку. Лайтнер, я всегда поддержу тебя. Встану
на твою сторону, что бы ни случилось.
Сказать, что я удивлен, значит, ничего не сказать. Потому что всегда считал, что отец душит мать как личность, закрывает ее своей широкой фигурой во всех смыслах, запугивает. И совсем не ожидал того, что в моей хрупкой и маленькой матери столько мудрости и внутренней силы.
Спасибо, мам, киваю я, хотя уверен, что никогда не воспользуюсь ее предложением. У нее большое сердце, поэтому его нужно беречь. Я тоже тебя люблю.
Она кивает и улыбается.
Лайтнер, как у тебя с той девушкой? Той, из-за которой ты улыбался.