Нет, я тебя не обвиняю, просто невозможно же бегать от какого-то франта. И уйти с приема нельзя, поспешила объясниться Катя.
Вот только поздно, во мне уже проснулся тот самый мужик, который должен доказать своей даме сердца, что не трус. Признаться, я больше хотел бы придерживаться правила находиться от проблем подальше, но это головой, а вот сердцем я уже не мог никуда уходить.
Любимая, я должен спросить господина, зачем он нас преследует, сказал я и направился к раздражителю.
Темноволосый, с выразительным носом, не так, чтобы и молодой человек, тридцать лет ему на вид точно можно было дать, Балашов «сверлил» своим взглядом во мне «дыру». Я припоминал, что где-то видел этого господина. Вот только где? Сенат? Весьма возможно. Все же мне нужно лучше ориентироваться в обществе. Приду домой, сразу же потребую урок от Кати. Вот как она может столь много знать о светском обществе, если мы не так, чтобы часто куда-то ходим?
О, пожаловал сам великий Сперанский! провозгласил Балашов в полный голос, привлекая внимание к нам. Покоритель и устроитель законов, воин, но больше хитрец, чем боец.
Не смейте паясничать. Скажите, почему вы преследуете меня? сказал я, как можно тише, почти переходя на шепот.
Тщетно. Такие ситуации в обществе даже не слышат, не видят, их чувствуют. Можно было только встретится взглядами и то бы уже гости Юсупова обратили на нас с Балашовым внимание. Подошла чуть ближе и Катя. Ее напрямую сейчас касается то, что происходит. Глупышка Нам лучше было все же уйти.
Паяц? Вы в своем отражении его увидели? Я отстаиваю честь дамы и высказываю вам обвинения Мария фон Хехель! Балашов осмотрелся вокруг, как бы сообщая всем присутствующим. Мы обесчестили ее! Напоили зеленой водкой, и возлегли с ней. Она не праздна. Что делать станете, господин любимчик Фортуны?
Вы лжете! жестко сказал я, понимая, что дуэли не избежать.
Сука! Она все же добралась до меня, вернее урод австрийский Тугут через нее. Убью Тугута Хотелось начать объяснятся с Катей, рассказать ей о шпионке, что она, да, хотела меня дискредитировать, но я не позволил. Посмеяться над тем, как Хехель оприходовал Платов. Но это эмоции, сейчас нужно сконцентрироваться на ином.
Как смеете вы обвинять меня во лжи? Она, Мария фон Хехель, здесь, в Петербурге, но вы отказываетесь с ней встретится, Балашов посмотрел на Катю. Екатерина Андреевна, я прошу прощения, что ударил вас в самое сердце
Катя не дала ему договорить.
В сердце вас, Александр Дмитриевич, должна ударить пуля, если смеете обвинять в высшем обществе моего супруга вскипела Катя. Та особа, о которой вы говорите, где она?
Прячется в австрийском посольстве, отвечал Балашов.
А вы постоянный гость в доме Габсбургов, или Почему вы там обитаете? нашел и я гнилую нитку в полотнище разговора.
Нет, я слышал об этом, в ресторане Астории только о том и говорят, Балашов несколько растерялся.
Я не знал, но уже догадывался, что там, в моем ресторане, этот господин каким-то образом выделился. Может пьяный дебош устроил, к сожалению такое бывает, правда быстро заканчивается, когда дебошира выводят из ресторана и отдают в руки прикормленных полицмейстеров. Но знать о всех таких эпизодах это забивать голову не всегда нужной информацией. А так, да, я был в курсе, что в Астории появился одни товарищ, который распространял обо мне грязные сплетни. Был это наиболее уместное слово.
Так ваш муж, любезная Екатерина Андреевна, ответит мне? усмехнулся Балашов.
Несомненно, завтра к вам прибудет мой секундант. Адрес оставите, господин защитник австрийских шпионок? Или вас найти в моем ресторане Астории? сказал
я, посчитав нужным сказать и об этом.
Лицо Балашова несколько исказилось, явно была история в ресторане. Так что давление на завистника можно организовать. Но и дуэли не избежать. Выживу, я просто уничтожу скотину, не физически, я растопчу его честь.
Словно ледокол, от движения которого льдины не трескаются, а в раболепии расступаются, на авансцену вышла Мадам Шевалье. Я ее видел на приеме, но посчитал за нужное даже не быть представленным этой даме. Нечего при любимой жене даже стоять рядом с элитной эскортницей.
Господа, прошу прощения, что влезаю в ваш разговор чести, почти в полной тишине раздался елейный голосок главной проститутки в России, она говорила на французском, от чего еще более сексуально звучала. Но я слышала фамилию фон Хехель. Знавала я эту даму, авантюристка она господа. Представляете, она обманом вышла замуж за барона фон Хехеля. Представила, что беременна от него и повела под венец. Бедный старик. Он был пьян и помнил только, как поднял первый бокал, а после уже проснулся в постели с охотницей за его богатствами. В Зальцбурге даже мнения разделились: а получилось ли что у старика, либо он просто был в беспамятстве от вина и уснул. К слову она не родила. Почему? Может и не было никакого ребенка.
Мадам Шевалье говорила на французском языке, но, конечно же, ее все понимали. А еще ее очень внимательно слушали. В высшем свете знали, какое влияние имеет эта гетера на тех, кто расположился на самой вершине социальной русской пирамиды. Дома, либо в кругу очень близких людей, если таковые имеются у людей высшего света, ее назовут шлюхой, недостойной женщиной и всякими иными эпитетами, не приличествующими честной девушке. Дома, но никогда в свете. Ну или до тех пор, пока она не проиграет все свои любовные партии и не будет выброшена, как использованная вещь.