Да, после спектакля, отвечал Леонтий Петрович.
Луиза была настроена решительно. Ее прямо сейчас захлестнуло сильное возбуждение. Такое, что как бы переодеваться не пришлось. Не мужчины, как самцы возбуждали эту женщину, а кавалеры, которые обладают большими возможностями. Тот, кто может выложить за один вечер более тридцати тысяч рублей, это приблизительная сумма переплаты за ложу и стоимости украшения, должен быть Графом Монте-Кристо.
Как фамилия этого господина? спросила чуть подрагивающим голосом Шевалье.
Барон Горокрестовский, отвечал недоуменно Марудов.
Он уже хорошо знал актрису, видел ее эмоции, и сейчас Сам служащий, наблюдая метаморфозы с Шевалье, стал возбуждаться.
Позвольте вас ненадолго оставить? спросил Леонтий Петрович, предполагая свой близкий конфуз, уж больно узкие панталоны нынче в моде.
Ха! Ха! Идите! сказала Луиза.
Представление прошло неплохо, может даже и хорошо, но и на сцене Мадам Шевалье думала о том, кто же этот «русский Монте-Кристо». Книга, из-за которой чуть не был сорван контрольный прогон спектакля, так как главная актриса читала, этот роман сих пор оставлял некие эмоции. Мистицизм с азиатским акцентом, любовь, кровавая, но справедливая месть а еще невообразимые богатства главного героя это все сильно возбуждало Луизу во время жадного чтения. А тут, будто оживший, вышедший из книги Эдмон Дантес.
Ну? Где он? спросила Луиза, как только оказалась в своей театральной комнате.
Он был ушел, оставил только письма, оконфуженно говорил Марудов.
Актриса вела себя просто неузнаваемо. Она даже не потребовала новых эпитетов и слов восхищения ее талантами.
Оставьте меня! потребовала Мадам Шевалье.
После того, как ушел служащий театра, взявший на себя функции главного охранителя двери в театральную комнату актрисы, Луиза стала читать письма. И ее глаза закатились. Сколько же таинств, сколько денег вокруг этого таинственного незнакомства, интриг, влияющих на всю Европу и на родную Францию. Она хотела этого Горокрестовского, пусть даже такая связь повредит ей.
Мадам Шевалье пришлось на некоторое время отбросить письма, чтобы хоть что-то сделать с мешающим думать возбуждением. Сейчас она была бы готова отдаться и этому похотливому Леонтию, но Луиза оказывалась одна в комнате. Что ж бывает и так.
Только через минут пятнадцать, когда не самым любимым образом женщина смогла выплеснуть некоторую часть своей драгоценной сексуальной энергии, она принялась внимательно и со знанием дела читать бумаги.
Когда пришел к власти Первый Консул Бонапарт, с Луизой связались и она подтвердила свою приверженность к долгу перед Францией. Впрочем, она креатура Талейрана, а он так же оставался около власти.
Да и иных вариантов не было. Узнай в Петербурге, что она служила, шпионила для революционной Франции, столь ненавистной при дворе, то казнь показалась бы избавлением. Шевалье считала, что в России умеют любить, но еще больше тут научились ненавидеть.
Она так и не поняла русскую душу, пусть и считала себя специалистом в этом метафизическом деле. Шевалье была уверена, что ее пытали бы, унижали и просто превратили в шлюху, которую пользовали бы все русские дворяне. На этих мыслях, чаще всего, Луиза возбуждалась и искала ближайшего достойного мужчину, чтобы снять напряжение.
Значит можно скинуть Уитворта? сказала
Луиза после прочтения писем и вновь почувствовала тепло внизу живота. Да что ж такое? Мне что, с этим Леонтием возлечь, чтобы начать думать рационально? И как? Кто знает о том, что я
Женщина шипела и злилась. Она ненавидела этого Горокрестовского за то, что сейчас он ею не обладает. Вот здесь, на этом комоде, или на диванчике, неудобном, но Луиза уже знала, как именно лучше пользоваться и такой мебелью.
Леонтий! выкрикнула Луиза.
Дверь моментально открылась, Шевалье увидела за спиной служащего театра мужчин, которые были с цветами, а иные с коробочками, возможно и с драгоценностями. Но это ее уже не особо волновало. Пусть сложат свои подарки, а после Шевалье привезут все ценное домой. А цветы пусть их любит малахольная глупышка Аннушка Лопухина.
Уже через час Луиза спешила на встречу с Иваном Павловичем Кутайсовым. Он отказался прибыть по просьбе Луизы, но не отказал в том, чтобы встретиться с ней на набережной у Зимнего дворца. И такое пренебрежение злило Шевалье. Она, что-то там в своей голове нафантазировав про таинственного Горокристовского думала о том, что этот таинственный богатейший мужчина, не то, что вечно скупой Кутайсов, никогда не заставил бы ждать себя. А вот брадобрей заставил.
Мало того, что Иван Павлович опоздал, но он только забрал бумаги, письма Уитворта, обрадовался такому подарку судьбы, и убежал. Луиза удостоилась лишь словесной благодарности. Если бы Кутайсов не был одним из ближайших к императору вельмож, то Шевалье ушла бы от него. Но столько возможностей дает связь с брадобреем, от кого-то иного получить подобное заполучить невозможно. Да, что говорить? У нее было лекало государственной печати и листы с бумагой, на которых сам император расписался. Оставалось туда записать все, что годно [в реальной истории при обыске в доме Мадам Шевалье после убийства Павла Петровича, нашли печати и листы с росписью императора, однако, могли это и подкинуть для пущего обвинения Кутайсова].