Я с облегчением вздыхаю, когда оказывается, что моё имя пишется так же, как я всегда его писала, но затем я оказываюсь шокирована тем, что «Бэннок» пишется как «Báeinach».
А имя моего отца?
Оказывается, что имя «Кахол» пишется как «Cathal»,
а имя его брата, «Киан», как «Cian». Я прошу её написать её собственное имя, и с удивлением обнаруживаю, что оно пишется не так, как произносится. Я прошу её написать полное имя Лоркана. В его имени нет надбуквенных знаков, а вот в его фамилии полно букв, которые не совпадают с тем, как я её произношу.
А Морргот?
Она записывает это слово, и я слежу за каждой чернильной завитушкой и чёрточкой, приподняв брови и затаив дыхание.
Я никогда ещё не учила иностранный язык с таким увлечением.
Язык воронов непростой.
Né. Непростой.
Минуты растягиваются в часы, за время которых Ифа пополняет мой ограниченный словарный запас языка воронов, а я дополняю её базовые знания люсинского языка. Я так увлечена уроком, что не слышу, как моя дверь со скрипом открывается. Но это слышит Ифа. Она резко встает, и её начинает окутывать тёмный дым ещё до того, как Джиана переступает порог.
При виде сестры Сиб всё моё воодушевление улетучивается. И прежде, чем она успевает сказать «привет», я спрашиваю:
Как ты могла не сказать мне о том, что мама и бабушка на Шаббе, Джиа? Я вернулась только ради них.
Ты вернулась ради себя, Фэллон.
Я не встаю, но отодвигаюсь назад на стуле и скрещиваю руки.
Это несправедливо. И это неправда.
Ты планируешь помогать в Раксе? Потому что если твой ответ «да», то тебе придётся снять платье принцессы.
Это платье выбрала твоя сестра.
Моя сестра тоже не должна здесь находиться, Фэллон. Она не создана для того, что делаем мы с Антони. Хорошо, что Фибусу хватило ума остаться.
Фибус приехал со мной.
И где он?
Я отправила его назад, потому что не хотела, чтобы ему причинили вред.
Она проводит руками по лицу. Её ногти поломаны, а пальцы измазаны серой грязью, которую она переносит на щёки своего угловатого лица.
Тебе следовало отправить назад и себя.
Почему ты так враждебно настроена?
Потому что мне не всё равно, Фэл. Мне не всё равно на твою жизнь. Мне не всё равно на нашу борьбу. Я хочу, чтобы Люс стал королевством, где у каждого будет доступ к чему угодно. Где людей не будут заставлять подстригать волосы. Где к людям не будут относиться хуже, чем к свиньям. И где магию можно будет использовать без ограничений, независимо от формы ушей.
Я хочу того же.
Она вздыхает.
Я знаю, но твоё пребывание здесь делает нас ещё более лёгкой мишенью. Отряд эльфов, который толпится у нашей входной двери, стал ещё больше. Количество солдат, проверяющих наши лодки и сопровождающих нас по каналам, удвоилось.
Она сжимает губы и украдкой смотрит на Ифу.
Не говоря уже о том, что теперь среди нас есть ворон, а воронам запрещено появляться в Люсе, за исключением Лоркана. Если Ифу обнаружат, кто знает, с какими ещё претензиями они на нас обрушатся.
Она вскидывает руки.
Зная Таво, он, вероятно, выставит стражу внутри нашего дома, и тем самым испортит всё.
Лор этого не допустит.
Лор не управляет всем Люсом, долча.
Последнее пророчество Бронвен эхом раздаётся у меня в голове, и мои руки покрываются мурашками. До этого не дойдёт.
Мои штаны высохнут только завтра.
Я одолжу тебе свои.
Ужин гото О, привет, Джиа.
Сибилла проходит мимо своей сестры, шурша бирюзовым фатиновым платьем, при виде которого Джиана поджимает губы.
Сколько золота ты потратила на платья?
Она закатывает свои серые глаза.
Я едва прикоснулась к тому, что оставил нам Лор.
Он оставил их нам для того, чтобы Неважно. Просто не надо больше тратиться на легкомысленные вещи, ладно?
Джиана пятится назад.
Я собираюсь принять душ перед ужином. Увидимся внизу.
Санто Калдроне, она стала такой раздражительной с тех пор, как мы сюда вернулись. Мне кажется, что в последний раз я видела её улыбку в Небесном королевстве.
Она очень предана делу.
Как и все мы, Ифа, говорит Сиб.
Несмотря на то, что я не перечу Сиб, я согласна с тем, что Джиана и Антони помогали ракоккинцам на протяжении десятилетий. А мы с Сиб только что к ним присоединились.
Идём. Ты упадешь, когда увидишь комнаты отдыха.
Ифа следует за нами по широкой лестнице, затем огибает её и заходит в зеркальные двери, которые широко распахивает для нас Сиб. Помещение U-образной формы заполнено свечами, столами, диванами и плюшевыми креслами. Я насчитываю пять различных зон, потому что одной, по-видимому, недостаточно.
Я начинаю разглядывать ярко-алое помещение с позолотой, как вдруг вспоминаю, как голова Тимеуса скатилась с плеч. Я резко останавливаюсь, чем заставляю Сиб остановиться вместе со мной.
Что такое?
Сибилла, которая до этого рассказывала о том, что фрески на потолке нанесены настоящим сусальным золотом, затихает и оглядывает помещение в поисках опасности.
Ты кого-то увидела? шепчет она, крепко сжав мою руку.
Нет.
Я подношу ладонь к шее, отчаянно желая прикоснуться к своей гладкой коже.
Я просто просто Птолемей был по-настоящему ужасным человеком.
Не могу не согласиться с тобой, микара.