Мы зовём их мужьями. И да, я думаю, что он будет необычайно доволен, когда я раздвину ноги вместо того, чтобы выдать ему совок и мешок с семенами.
Лоркан давится воздухом, а может быть одной из пчёл, которые кружат по этой волшебной теплице. А когда он запрокидывает голову, и из его груди вырывается смех в виде низких и хриплых волн, я понимаю, что он не глотал никакое насекомое.
Как же я ненавижу то, что мне нравится его смех.
«Этот прекрасный смех издаёт совсем не прекрасный человек», напоминаю я себе, чтобы не забыть, что именно этот мужчина лишил меня одного из моих фундаментальных прав.
Он успокаивается, но его глаза продолжают танцевать.
Что мне с тобой делать, птичка?
Это риторический вопрос, но я всё-таки отвечаю:
Для начала, можешь меня освободить,
Морргот.
Свет в его глазах исчезает, и золотистые радужки тускнеют. Мы продолжаем смотреть друг на друга, и, хотя напряжение между нами нарастает, во всём этом нет никакой неловкости. Разве можно чувствовать неловкость рядом с человеком, который видел тебя голой? Который слышал о том, что твои соски горели, и о твоей глупой влюбленности в принца фейри?
Я считала Короля воронов другом. Тем, кто заслужил моё доверие и уважение. Тем, на кого я могла положиться. А затем своей жадностью и эгоизмом он взял и разрушил всё это.
Он, должно быть, услышал мои мысли, потому что его губы сжимаются, а радужки, которые, как мне казалось, уже сделались мутными, приобретают цвет потускневшего металла. Он расплетает руки и проходит мимо меня в сторону Фибуса и Эйрин, которые пытаются поддерживать разговор.
Беззвучные шаги Лоркана стихают, когда он доходит до Эйрин. Пожилая женщина-ворон наклоняет голову и смотрит на него. Она медленно обхватывает его за подбородок, приближает к себе его лицо и прижимается щекой к его щеке. Я встречала множество воронов во время своей прогулки по этому каменному королевству, и единственные, кто прижимались друг к другу щеками, были матери и их дети.
А это значит
Это значит, что женщина, которую Фибус назвал садовницей вовсе не садовод.
ГЛАВА 10
Мой рот, должно быть, раскрылся, потому что Фибус плетётся в мою сторону и закрывает его костяшками пальцев.
Ты знал? шиплю я, глядя на общение матери с сыном.
Ты, правда, думаешь, что я бы назвал её садовницей, если бы знал?
Он начинает изо всех сил пожёвывать нижнюю губу.
Хвала Котлу, что она не понимает люсинского языка.
Эйрин проводит большим пальцем вдоль впадинки на щеке Лора, размазывая чёрную полосу по краям.
У него есть мать.
У Лоркана есть мать, о которой он никогда не упоминал ни разу за всё время нашего путешествия по Люсу.
У него есть мать.
У Лоркана Рибава есть мать.
Мать?!
Мне стоит волноваться?
О чём? я, наконец, отрываю взгляд от Эйрин и Лора.
Фибус наклоняет голову и прищуривает глаза.
О том, что те ягоды могут расплавить мой мозг и лишить разума, так как они очевидно проделали это с тобой.
Мои скрещенные руки резко дёргаются.
У этого мужчины есть мать, Фибс.
У многих мужчин есть матери. Вообще-то, у всех мужчин есть матери. Ты же знаешь, что дети
И ты туда же? бормочу я.
Почему это тебя так расстраивает?
Потому что я провела с ним столько дней. Наедине, только он и я. И он ни разу не упомянул о том, что его мать жива.
А почему он должен был тебе рассказать?
Потому что потому что я выбрасываю руки в воздух. Ты прав. Он не должен был делиться со мной никакой личной информацией. И сейчас тоже не должен.
Я добавляю это последнее предложение, потому что чувствую взгляд Лора на своём лице.
Я беру Фибуса за руку и тащу его в сторону коридора, который находится напротив входа, из которого мы пришли. Моя энергия заново вернулась ко мне. Но поскольку большая часть моей крови сосредоточилась между лицом и сердцем, я едва чувствую свои ноги, что очень печально, учитывая, что я планирую уйти как можно дальше от этого оборотня.
Если бы он мне доверял, он бы рассказал мне о своей матери.
Мы идём не в ту сторону, говорит Фибус, когда мы проскальзываем под каменной аркой, и потолок начинает резко опускаться вниз, вероятно, из-за рельефа горы над нашими головами.
Небо становится тёмно-фиолетового цвета и уже усыпано звёздами к тому моменту, как мы проходим под аркой, которая ведёт в грот, такой же огромный, как оранжерея, только здесь стоят большие столы, окружённые рыночными прилавками. Каждый прилавок оборудован очагом, над которым жарится еда: рыба и мясо чему мог бы позавидовать Портовый рынок.
Переплетённые гирлянды дают так же мало света, что и луна, которая светит сквозь купол, вырезанный в зазубренном каменном потолке, но здесь есть факелы, которые не только прикреплены к неровным стенам, но также стоят вокруг каждого прилавка.
Антони рассказывал мне про это место. Оно называется «MurgadhThábhain», что значит «Таверна-Базар». Она находится в самом центре королевства. Это одновременно рынок причем единственный и таверна.
Я перекатываю иностранные слова на своем языке: «Марго Хобен».
Фибус прищуривается, глядя на множество отверстий в скале и чёрные струи, проникающие внутрь них и наружу.