Когда я приближаюсь к своей двери, она раскрывается как по волшебству. Только это не магия. Всё дело в Фибусе, который появляется в дверях с голой грудью.
Я решил пойти и поискать еду.
А я-то ожидала найти его погребенным под подушками.
Еду или приятную компанию?
Если повезёт и то, и другое.
Он игриво подмигивает мне, а я качаю головой и улыбаюсь, чего я не делала уже очень давно.
Послушай, Фибс
Да, Капелька.
Спасибо, что остался со мной, пусть и только ради еды.
Он усмехается.
Я остался ради тебя. Еду можно найти где угодно.
Принесёшь мне немного?
Тебя это может удивить, но мне плевать, если я в итоге останусь евнухом.
Эм, что?
Потерять семейное достоинство. Хотя, если подумать, это же моё достоинство, так как
Я знаю, что такое евнух, но почему тебя должны кастрировать за то, что ты принесёшь мне еды?
О, я думал, что ты говорила про приятную компанию.
Его комментарий заставляет меня рассмеяться.
Тебя это может удивить, повторяю я его слова, но я не имела в виду секс втроем.
Он улыбается, из-за чего
очертания его красивого лица кажутся ещё острее.
Значит, только еды?
Да. Только еды.
А вина?
Не надо вина.
Я прижимаю ладонь к животу.
Всё, что я проглочу, и так уже должно замариноваться, учитывая количество выпитого мной вчера.
Громко захохотав, Фибус удаляется. Когда он скрывается из виду, я закрываю дверь и подхожу к узкому оконному стеклу, которое выходит на Марелюс. На поверхности голубого ковра из волн виднеется деревянное судно, полностью раскрашенное в чёрный. Я пытаюсь разглядеть своих друзей, так как заключаю, что это их лодка, но я нахожусь слишком высоко, а они слишком далеко внизу.
Записка Антони ещё больше сминается у меня кулаке. Наконец, я разворачиваю её и читаю написанные им слова.
Я моргаю, потому что это стихотворение.
Не то, чтобы я считала капитана неспособным сочинять стихи, но я-то ожидала увидеть нарисованную от руки карту уязвимых мест Небесного королевства.
Мечты-мечты.
У королевства Лора, вероятно, нет уязвимых мест.
Ты вонзилась в моё сердце,
Точно острый нож в столешню,
Но, похоже, друг мой, Фэллон, ты совсем не для меня.
Рождена ты стать свободной, это точно знаю я.
Сядь за стол со мной сегодня, выпей рюмку в мою честь.
Завтра уж меня не станет, но любовь моя всё ещё здесь.
Моё сердцебиение ускоряется, наполнив вены таким количеством крови, что я могла бы прислониться к стене и остаться в этом положении.
Что мог сделать Лоркан, если бы прочёл это? Я, конечно, ему не принадлежу, но этот Король воронов ужасный собственник. Стал бы он наказывать Антони за такое сентиментальное прощание?
Я прижимаю ладонь к непробиваемому стеклу.
Какой же ты сумасшедший. Зачем ты рисковал жизнью и признался в своих чувствах, когда ни одному из нас не суждено развить их в нечто большее?
Не то, чтобы я стала их развивать, когда у меня была такая возможность. Я была так одержима Данте, что убедила себя в том, что моя единственная цель в жизни усадить его на трон. Я даже отдала этому неблагодарному фейри свою девственность. К счастью, девственная плева это не приз, но всё же. Я отдала Данте всё. Только вот мой язык слишком острый, а уши недостаточно заострённые.
Я представляю его стоящим на пристани. Он наблюдает за тем, как корабль из Неббы подходит всё ближе к его берегам. Длинные косички, украшенные драгоценностями, ударяются о его белоснежную униформу. Если только он не носит сейчас золотые одежды, как Марко.
Я меняю белый цвет на золотой, закрываю глаза, и снова его представляю. Моё воображение такое яркое, что даже добавляет запахи к этой картине лимон, соль, эвкалипт и звуки ровный голос Данте, воздушный голос Габриэля. Когда мой мозг добавляет к ним голоса Таво и Сильвиуса, я раскрываю глаза. Несмотря на то, что я очень не хочу находиться здесь, я совсем не хотела бы оказаться там.
Я подхожу к не заправленной кровати и распрямляю простыни с аккуратностью военного, которой меня научила бабушка, и которую я отчаянно пыталась привить Фибусу, но этот мужчина не испытывает никакого интереса к заправлению кроватей, или к уборке в комнате, или Единственное, что интересует Фибуса, это всевозможные удовольствия, доступные фейри.
Перечитав записку Антони ещё раз, я прячу её под матрас. Мне, наверное, стоило выбросить её в унитаз, но это моё первое любовное письмо, и хотя я не влюблена в капитана, мысль о том, что у меня хранится любовное письмо кажется мне такой романтичной.
Как бы я хотела поделиться этим с мамой. Она так любит любовные романы.
Я прерываю свои фантазии.
Агриппина не моя мама.
Сжав руки в кулаки, я поднимаю глаза на остров, который как будто плывёт над океаном, точно земляничное желе.
Место рождения моих предков.
Колдуньи
Мне хочется содрогнуться при мысли о том, что я произошла от женщины, которая использовала кровь для своих заклинаний.
Думаю, когда-нибудь, капля того, что течёт по паутине моих вен, заставит всех бояться меня. Утешением служит то, что Фибус, Сиб и остальные прекрасно знают, кто я такая, и всё ещё не отвернулись от меня.
Желание узнать побольше о моём происхождении и о том, как разблокировать мою магию, побуждает меня проникнуть сквозь стену, за которой находится Лоркан или выйти из двери и зайти в его дверь. Я не сомневаюсь в том, что он утаит от меня правду, потому что в тот день, когда моя магия проявится, я стану восприимчива к обсидиану, и меня выбросит из Люса.