Ц. Да, нас пока спасает мобилизация русских. При их огромных расстояниях они не могут быстро мобилизоваться. Но я считаю, что решение необходимо принимать немедленно. Каждый день задержки может привести к катастрофе. Гитлер не способен осознать данный факт, он вообще не слушает нас, военных профессионалов. Считаю, что его надо отстранить от власти. И немедленно решить вопрос о прекращении конфликта с русскими.
Т. Но все же, раз уж мы согласны в данном вопросе, надо решиться и на следующий шаг на союз с англичанами. В принципе, я бы согласился и на переговоры с русскими, но считаю, что в настоящее время это бессмысленно. Они не простят нам разрыва договора, к тому же если верить имеющимся сведениям, они переживают это уже второй раз.
Г. Я считаю, что наилучшим решением будут все же переговоры с русскими. Уход из жизни Сталина, который конечно же не простил бы нам разрыва договора, дает шанс договориться с его преемниками. Исходя из анализа русских радиопередач, на вершине власти у них сейчас находится триумвират из Маленкова, Берии и Хрущова. Первые два, по мнению наших дипломатов, были одними из сторонников договора с Германией, о позиции третьего серьезных данных нет.
Б. Договариваться с большевиками? Нет, уж увольте.
Г. А они уже и не большевики. По последним сведениям их партия теперь называется КПСС Коммунистическая партия Советского Союза, вместо наркоматов у них министерства, а самое интересное вроде бы недавно расследовалось антиеврейское «дело врачей» и шла активная борьба с «космополитами»-евреями.
А. То есть вы хотите сказать, что они сближаются с нашей позицией в этом вопросе?
Г. Не уверен. Сведения очень противоречивы и добыты в основном из захваченных подшивок газет и допросов немногочисленных пленных. Но все же я считаю, что с русскими договориться будет надежнее, чем с англичанами.
Б. Если все, что вы сказали, правда, то возможно ваша позиция может привести к успеху. Но я сделал бы ставку на англичан.
Т. Господа, я считаю, что этот спор все же второстепенен. Если удастся захватить власть, мы можем пытаться договориться и с русскими, и с англичанами или даже с американцами. Без устранения клики Гитлера от власти ничего не может быть решено.
Б. Согласен.
А. Согласен.
Ц. Согласен. Но все же я за переговоры с русскими.
Г. Согласен.
Т. Тогда я предлагаю приступить к конкретным действиям»
Лондон. Посольство СССР
После речи Черчилля в поддержку СССР полномочный представитель (посол) Майский ожидал оживления в отношениях с британским МИДом, но вместо этого уже несколько дней посольство существовало в каком-то вакууме, англичане как будто забыли о существовании представительства СССР. Хуже всего, что, похоже, и на родине стало не до посла и его забот, потому что Наркомат Иностранных Дел тоже хранил загадочное молчание. А передачи советского радио, ловившиеся в посольстве, вообще были необъяснимы: в них присутствовало множество незнакомых имен, фактов и названий. Встречи на приемах в других посольствах тоже не прибавляли оптимизма. Почти все дипломаты расспрашивали о причинах прекращения связи между СССР и остальным миром. Приходилось все сводить к шутке или отмалчиваться. Особенно неприятным был разговор в японском посольстве, куда Майский был приглашен лично. Японский посол встретил его холодно, а в разговоре упомянул, что Япония недовольна несоблюдением СССР договора о взаимном ненападении и враждебными действиями со стороны Союза. Пришлось отговариваться отсутствием каких-либо инструкций и новостей из Москвы.
Поэтому посол был даже рад, когда из министерства иностранных дел пришел запрос на встречу с неким Робертом Блейком. Судя по тому, что посол не слышал о нем ранее, это был чиновник не очень крупного ранга, но даже такая встреча все же лучше, чем ничего. Прибывший Блейк удивил Майского своей молодостью, незначительностью
должности и непривычно прямолинейной манерой разговора. Вместо обычных протокольных вежливостей он сразу заявил протест в отношении действий советского правительства, нарушившего все нормы международного права прекращением связи с посольством Его Величества в Москве.
Майский вызвал шифровальщика и приказал срочно передать сообщение в Москву, а сам вызвал на совещание первого и третьего секретарей посольства. Совещание закончилось заполночь, но ничего конкретного решено не было. Разве что третий секретарь был необычно оживлен и несколько раз уточнял детали разговора с чиновником. Утром он отправился в город, где и пробыл несколько часов. Вернувшись, он зашел к послу и сказал, что ввиду чрезвычайности ситуации может сообщить послу имеющиеся у него сведения о том, что советская разведывательная сеть в Великобритании также потеряла связь с СССР. Поэтому, похоже, ситуация не просто катастрофическая, а сверхкатастрофическая. Но в этот момент в кабинет посла вбежал запыхавшийся шифровальщик, который нес, словно величайшую драгоценность, расшифрованную телеграмму с Родины. Выпроводив всех, посол внимательно изучил полученную телеграмму. В ней за подписью Молотова, известного ему как наркома иностранных дел СССР, сообщалось о смерти Сталина и о других новостях, часть из которых он уже знал из пойманных радиопередач. В принципе, несмотря на некоторые непонятные моменты, телеграмма все же была первой достоверной вестью о последних событиях вокруг и внутри СССР. Получены были и инструкции по действиям посольства в сложившейся ситуации. Особый упор в них делался на доведение до британского правительства единства целей обоих стран и необходимость создания антигитлеровской коалиции. Требовалось также довести до англичан, что неизвестная природная катастрофа препятствует установлению связи с посольством Великобритании в Москве, но правительство СССР принимает все меры для восстановления ее нормального функционирования.