Даже закурить захотелось, от такой картины, с подписью: «Куда уходит детство». Но тут на дороге появились два моих вчерашних оппонента и по совместительству одноклассника. Под конвоем моих многочисленных родственников и примкнувших к ним сочувствующих. Надо поторопиться, встретить их у подъезда, а то опять соседи ворчать будут, что ходят ко мне всякие и грязь таскают
Прости нас, Вань! Сходу принялись вымаливать прощение накосячившие вчера гаврики.
Ну что, раскаяние в глазах искреннее, фингалы и синяки присутствуют, всё осознали, чего бы не простить. Спросил, что с зачинщиком, то есть с Петькой. Оказалось вчера ему перепало и сегодня на перемене досталось, ломанулся после разборок из-за школы в учительскую, ревя и щедро кропя кровью из носа свою рубашку. Из учительской его забрал отец, грозя всеми карами невоспитанным колхозникам, посмевшим обидеть любимое чадо.
Он это, шмыгнул носом Серёга, повеселевший после прощения. утром хвалился, что в город учиться поедет, в гробу он эту деревню видал.
Понятно, папочка может себе позволить, директор совхоза не последняя фигура, доступ и к материальным благам имеется, и в различные кабинеты вхож. Только боюсь, что с таким отношением к жизни и окружающим Петьку везде будут лупить, пока дурь не выбьют. А папа вечно за ним сопли подтирать попросту не сможет. Напоследок не удержался и пробил слегка в солнечное сплетение второму однокласснику, Мишке, пояснив:
За то, что со спины напал, в крысу! Есть претензии какие, давай сейчас и здесь решим!
Мишка только головой отрицательно помотал и просипел, что всё нормально, по справедливости. Парни принялись обсуждать впервые ими услышанное выражение «в крысу» понравилось. Отговорился, что у нас так в Нягани все говорили, город всё-таки, не меньше нашего Энска. Вот что мне нравится здесь нет ожесточения у молодежи, то же нападение на меня втроем (ладно, вдвоем Петьке не до драки было) все осудили, виновных наказали. И вот уже Сережка с Мишкой, пусть и помятые, но зато прощенные стоят вместе со всеми.
Да, народ не расходится, подступились ко мне интересно им, что случилось с моей модной стрижкой и правда ли я был в дурдоме. Оказывается, по циркулирующим слухам меня не просто наголо побрили, но и желтую карточку вручили. Переубеждать бесполезно, чем больше начну оправдываться тем меньше будут верить. Поэтому тезисно объясняю: «Был, обследовали, побрили, пока отпустили». Вопросы про желтую карточку намеренно игнорирую, пусть сами домысливают, меньше желающих со мной связываться будет.
Наконец расходимся, а я радуюсь, что освобождение от учебы есть пока, да и потом забить можно, раз всё равно корячится второй год. Нет ни желания, не настроения посещать школу и отсрочка до осени как нельзя кстати. Причем понимаю, что учиться придется, через все «не хочу и не могу». Для самоуспокоения достаю учебник алгебры и математики, с полчаса стараюсь разобраться с тем, с чем мне предстоит столкнуться осенью. Кратко и эмоционально заключив: «Это жопа!» ставлю его обратно на книжную полку, с твердым намерением больше не прикасаться. Хотя бы до начала следующего учебного года, а в идеале никогда
История с Петькой, вполне ожидаемо на этом не заканчивается. В четверг, возвращаясь из больницы домой вижу едущий мне навстречу УАЗик директора совхоза, он у нас один такой, ни с кем не перепутаешь. Благоразумно отхожу на обочину, на дороге грязь и лужи, и так после каждого выхода на улицу приходиться штаны сушить и щеткой потом оттирать. Как в воду глядел шофер гонит, из-под колес летят говны и при виде меня не подтормаживает, а наоборот поддает газу.
Прямо непроизвольная классовая ненависть вскипает, волной и непреодолимое желание подобрать с обочины булыжник поувесистей и засандалить в окно. Ладно, я человек взрослый и рассудительный, ограничился тем, что сжал кулак на левой, здоровой руке и выставил средний палец. Машина, было проехавшая мимо скрипнула тормозами, водила переключил передачу и УАЗ задним ходом подъехал ко мне.
Приоткрывается задняя дверь, из неё выглядывает откормленная харя директора. Ну типичный партийный работник, покрасневший нос, облачен в костюм, на ногах лакированные туфли. Видно, что порывался выпрыгнуть из машины, но сейчас переводит взгляд со своих ботинок на лужи и грязь, передумал.
Ааа, Жуков! Грозным тоном, ничего
хорошего мне не сулящим, взревывает толстячок. Вернее, это он так думает, что грозным, а мне становится смешно. Ну-ка иди сюда!
За рулем смутно знакомый шофер (что не удивительно, село, а здесь и в детстве жил, и каждое лето гостил), скорчил такую рожу индифферентную, что ясно он и вломил меня этому, как его. Копаюсь в памяти, как зовут этого директора и ничего. Ладно, потом выясню, чувствую разговор такой пойдет, что ни к чему мне его по отчеству величать.
Вам надо, вы и подходите, я вас знать не знаю. Вполне миролюбиво начинаю диалог.
Директор багровеет, хватается за галстук, ослабляя узел, того и гляди выпрыгнет из салона.
Да ты, да я! Ты понимаешь, с кем связался? Обрел всё-таки дар речи и разродился. Ну его понять можно, не должны так подростки себя вести, как я сейчас.