Как сейчас помню: Без сиропа одна копейка, с сиропом три. Причем можно выбрать, вишневый или сливовый.
Подошёл. Ну точно, так всё и есть.
Пошарив в кармане, нашел три копейки, взял стакан, сполоснул его, перевернул, и сунув монету в прорезь, дождался когда аппарат зашипит, наполняя граненую ёмкость.
Интересно, как бы отреагировали мои современники, увидев такое? Всего пара стаканов, и они ни разу не одноразовые. Да и вода для ополаскивания обычная, без обеззараживателей и тому подобного. И ведь никого это не волнует. Во всяком случае люди пользуются, совершенно не заморачиваясь. Вот к соседнему автомату подошла женщина с ребенком лет пяти, налила ему с сиропом, себе без. По-моему, стакан даже не ополоснула, так сунула, сразу.
Пацан выпил на мах и попросил ещё, но мамаша мотнула головой, и всё что ему оставалось, смотреть как она допивает свою порцию.
Я же не торопился. Пил долго, стараясь цедить мелкими глотками. Вкус был одновременно знакомым и незнакомым. Забыл я уже каким он быть должен, столько воды утекло.
В итоге, допив газировку, вернул тару на место, и осмотревшись, побрел в сторону дома.
Иду, а сам удивляюсь. Как с газировкой прямо, вроде и узнаю всё, и в то же время не узнаю. Уютные дворы с грибками детских площадок, ровные ухоженные газоны, приятные в своей простоте люди. А ещё очень много детей. Бегают, кричат, играют в какие-то свои, детские игры. А ведь скоро, ну относительно конечно, проведут кабельное, чуть позже массово появятся видеомагнитофоны, потом, лет так через десять, повсеместно завезут компьютеры, и эти уютные дворики опустеют. Я хорошо помню с каким трепетом в те года относились ко всем новинкам с запада, будь то «видак», или даже обычный, кассетный магнитофон. У меня одноклассник был, Леха Волков, так у него родители копили на машину, но подвернулась возможность урвать пару японских видеомагнитофонов. Купили по какой-то баснословной цене, и убрали подальше, вроде как на приданное сыну и дочери. Я когда в гости к нему заходил, он хвастался, показывал.
Пройдясь по дворам расставленных в странном порядке пятиэтажек, вышел на прямую как стрела улицу. Растительности здесь пока немного, не
наросла, и обзор открывается хороший. Справа куцые домики частного сектора, мелкие такие, убогие. Насколько я помню, лет через пятнадцать их все посносят, и настроят коттеджей.
А вот слева всё те же пятиэтажки, которые, тут могу ошибаться, выглядят гораздо светлее чем те, из моего времени. И идти легко, в свои пятьдесят с хвостиком я уже и забыл каково это, когда ничего не болит, и стоптанные кеды кажутся вполне удобными.
Прошел до конца улицы, повернул направо, жадно впиваясь глазами в местную достопримечательность, высотку (десять этажей) с часами. Часы большие, видно издалека, показывают время, день недели и температуру. Весьма прогрессивная штука для такого маленького городка.
«Четырнадцать тридцать семь, пятнадцатое июня, пятница, t+24».
Так, стоп. Пятнадцатое?
В голове нехорошо кольнуло, заставляя напрячься. Как-то за всеми этими событиями я и забыл то, о чем забывать категорически не должен.
И вроде столько времени прошло, а всё сразу же перед глазами встало.
Пятница, вечер, дискотека. Хоть и почти не пил, но настроение приподнятое, повеселились на славу, и примерно в час ночи я, сославшись на ранний подъем а так оно и было, отчалил.
Идти недалеко, через парк, минут десять и дома. Городок у нас сложный, криминальный, но во-первых, я местный, во-вторых, спортсмен, поэтому нарваться на неприятности не боюсь.
И зря. Топал себе по тропинке, песенку «прилипшую» напевал, и тут крик. Сначала не разобрал, думал показалось, но прислушавшись, уже не сомневался, кричала женщина.
Головой покрутил, определил направление, и не раздумывая, двинулся на звук.
Шёл недолго, почти сразу за кустами, буквально в тридцати метрах от тропинки, стояла машина, а возле нее, прямо на земле, насиловали женщину. Точнее насиловал один, двое стояли рядом, подбадривая «смельчака» сальными шуточками.
То что не наши, не с нашего района, определил сразу, лиц не видел, темно, но голоса были не знакомы.
Тренер мне всегда говорил, думай о хорошем, не давай волю эмоциям, держи себя в руках, и я держал. Но то что срабатывало на ринге, здесь дало сбой. Не знаю, может алкоголь так подействовал, или ещё чего, но как пелена какая-то захлестнула, хоп, и мозг в отключке. Как бил, не помню. Помню только злость дикую, ненависть. Очнулся уже когда двое лежали без признаков жизни, а третий, тихо поскуливая, катался по земле.
А вот женщина куда-то подевалась. Нет, её можно понять, испугалась, убежала. Но это сейчас, в аффекте. А то что потом, когда меня в тюрьму сажали, не объявилась, этого мне понять так и не удалось.
В таких невеселых размышлениях я и добрался до дома. Обычная хрущеба, каких в стране миллион, подъезд с крашенными стенами и белеными потолками, обитая дерматином дверь на первом этаже, и звонок-колокольчик. Да, ещё коврик перед дверью, а под ним ключ. В «современных» реалиях звучит дико, но так оно и было. Ключи оставляли под ковриками, в почтовых ящиках и в электрических щитках. И никто не брал, а о том чтобы обокрали кого, лично я никогда не слышал. Может люди были честнее, а может воровать было нечего.