Слева проходим широкий участок реки Аргандаб, питающий целую долину в районе Кандагара. Ми-8 постоянно потряхивает от смены подстилающей поверхности то пустыня, то сопки, то водная гладь.
Прошли ближний привод, и тут же вертолёт начал смещаться вправо. Как раз в тот момент, когда в иллюминаторе показались обвалования с размещёнными в них самолётами. Присутствуют МиГ-29е в дежурном звене. Вот уж пошла история, по-другому так пошла!
Рядом, на шершавых железных плитах К-1Д «греются
на солнышке» зачехлённые МиГ-23. И ещё дальше большой перрон с несколькими Ан-12. Стоят они перед зданием главного терминала аэропорта Кандагар.
Очень интересное сооружение! Большие панорамные окна с белыми полукруглыми арками уже не пестрят следами от пуль и осколков. Рядом грузовой терминал, где идёт разгрузка Ан-22. Как его туда задвинули, ума не приложу.
Ми-8 коснулся поверхности и затормозил. Тут же бортовой техник вылез из кабины и пошёл открывать сдвижную дверь.
Только она отъехала в сторону, в грузовую кабину заглянул Виталий Казанов. Он подозвал к себе Холодова, и капитан выскочил первым. Я помог погрузить раненных в УАЗы «таблетки». Только закрылись двери последней машины, как ко мне подошёл Виталий.
С прибытием, Сан Саныч, сказал он, протягивая мне руку.
Разница между нами была налицо. Казанов стоял передо мной в лёгкой рубашке, светлых гражданских штанах, тёмных туфлях и в той самой военной панаме.
Спасибо, ответил я, обратив внимание на оценивающий взгляд Виталия.
Моё же одеяние было более колоритным. Лётный комбинезон, измазанный в крови, пыли и пропитавшийся потом насквозь, перестал быть светлым. Скорее я похож на жёлтого далматинца.
Идём на разговор. Максим Евгеньевич уже ждёт, сказал Казанов и показал мне пройти в машину.
Глава 5
Медленно и осторожно я шёл к машине с Виталием Казановым. Его начальник Максим Евгеньевич Римаков внимательно слушал капитана Холодова и молча кивал.
Как вы себя чувствуете? спросил меня Виталий, заметив, что я еле передвигаю ноги.
Места ссадин и порезов саднят от попадающего в них пота. В горле суше, чем в пустыне, с которой мы только что выбрались. Запах смеси пота, высохшей крови и медикаментов, исходящий от меня, начинает слегка бесить.
Сложно сказать, чего мне хочется больше пить или снять с ног кроссовки. Ощущение такое, что стопа срослась с носками.
Всё ещё вашими молитвами чувствую, но плохо, ответил я.
Мда. Ну тогда вы долго не протянете.
Вот я так и знал, что вы за меня не переживали, произнёс я и Виталик скромно улыбнулся.
Есть у него чувство юмора, но сейчас оно совсем не к месту.
Казаков сильно ранен, несколько разведчиков покалечены и мы потеряли два новых вертолёта. Поводов улыбаться немного, Виталий Иванович, произнёс я.
Немного, но они есть. Вы живы, оператор ваш жив. Да и разведчиков при смерти я никого не заметил. Порадуйтесь солнцу и хорошей погоде
При этих словах я остановил Казанова и повернул его к себе за плечо.
Не знаю как у вас, а у меня утро совсем не задалось. Не до улыбок, товарищ Виталик. Вы бы не тянули с вопросами и играми в «своего парня». Спрашивайте что хотели.
Казанов прокашлялся и посмотрел на Максима Евгеньевича. Его начальник закончил разговор с Холодовым и направился в нашу сторону.
Пока спрашивать нечего. Нужно опросить других, спокойно ответил Казанов, похлопав меня по плечу.
Вот только не надо делать вид, что у вас ко мне нет вопросов, сказал я, заметив, как Виталик гордо поднял голову и снял панаму, чтобы пригладить волосы.
Отсутствие у нас к вам вопросов не ваша заслуга, а наша недоработка.
Косите под Дзержинского? переспросил я.
Виталик изменил фразу Феликса Эдмундовича про судимость на свой лад. Вариант Дзержинского звучал круче.
Почему бы и нет.
Максим Евгеньевич появился рядом с нами и протянул мне руку. Я пожал её, хоть и сомневался в искренности приветствия Римакова.
Спасибо, что хоть вы живы и относительно здоровы. Будет с кого спросить, сказал Евгеньевич.
Когда вопросы появятся? уточнил я.
И вновь эти двое улыбнулись, будто с ними шутки шутят.
Само собой. Нам нужно поговорить в тихом месте, где никто нам не помешает и ничего не услышит, предложил Римаков и показал на вертолёт.
Идеальное место для переговоров! Не слышно ни шиша! Ещё и распределились по вертолётам довольно странно.
Разведчики летели с Холодовым в одном Ми-8, а мы с двумя «конторскими» в другом. Когда взлетели с аэродрома, Виталик подошёл к кабине экипажа и прикрыл её. Сам же он сел на откидное сиденье рядом с выходом и внимательно смотрел на меня. Мы же с Максимом Евгеньевичем начали обсуждать, что произошло в пустыне.
Наш разговор действительно никто бы не услышал. Мы сами едва себя слышали, поскольку шум в грузовой
кабине не предполагает возможность активных переговоров. Это больше похоже на разговор двух глухих.
Я довёл всю хронологию сегодняшнего утра, уделив особое внимание встречи с наёмниками и поведению Евича. Называл имя Патрика и попытался описать его внешность. Но у Максима Евгеньевича вопросы появились сразу, как я закончил доклад.
А почему тогда Андрей Вячеславович в эфир передал, что вы его собираетесь сбить? Не вяжется это с планом человека уйти за границу. Просто бы сбил вас и всё, спросил Римаков.