А когда сообщили, что разрушены как раз места, откуда нефть качали, то и до меня, дурака, дошло: нефтяную линзу выкачали - чего ж удивляться, что обвалилось. Вот это и есть антропогенное землетрясение.
А выкачали, чтоб продать. А продали, чтобы получить деньги, и все такое… А там промышленность, разные бульдозеры, которыми землю пашут. И леса на корню бьют. Те самые леса, где и зародилась индейская цивилизация с кукурузой, картошкой и помидорами.
М-да-с… Но надежда все же есть. Потому что опыт показал. Если два человека хотят истребить друг друга, но это почему-то невозможно, то хочешь не хочешь, а додумываются, как жить по-другому.
Умник гения не любит. Умник существо рациональное, а академик Раушенбах говорит, что иррациональное поважнее, чем рациональное, если положить на стол тыщу рублей, то рациональный умник их не возьмет. Потому что побоится последствий. А если он будет уверен, что никто никогда не узнает, что он эту тыщу рублей взял? А как сделать так, чтоб рука не поднялась? Раз чужое - значит, чужое. И рука не поднимается. А это и есть сначала совесть, а еще глубже - стыд, рвотное движение души. Все со всем связано. Но вовсе не только умом. Уж осмысляет то, что есть. Рационально осмысляет.
Но ум может осмыслить и иррациональное. И если есть чувство стыда, рвотного движения души, то и будьте любезны… осмысляйте, а не делайте вид, что этого нет.
Сыну моему уже пять с полтиной. И он начинает читать. Но первая книжка ему попалась, когда он еще букву «р» не произносил. И он прочел:
- «Мифы Дьевней Гьеции».
Такое было название. Дальше, конечно, дело не пошло. Дальше пошли только картинки. Фотографии со скульптур и ваз. И сыну больше всего понравился, конечно, кто? Геракл. И пришлось рассказывать:
Ну, что,- говорю,- самый сильный человек
в мире.
Самый-самый? Сильнее своего отца? - Нет,- говорю- Отец все-таки сильнее.
Он мне поверил. Ведь я же его на руках таскаю,
а не он меня.
А кто его отец? - он спросил.
Что было делать? Я говорю:
Зевс.
Который с молниями?
Который с молниями…
- А говоришь - самый сильный человек Геракл.
Ты сказал, я сказал…
А Зевс с молниями сильнее. Он же бог, а не
человек.
А что такое бог?
Этого никто не знает,- говорю.
Не знают, а говорят.
А когда не знают - всегда говорят.
А в телевизоре сказали…
Что сказали?
Кто самый великий писатель? Чемпион?
Я говорю:
Чемпион? Наверное, Гомер.
- Правильно. А в телевизоре сказали, что он
был сыном бога, древние греки говорили. Значит,
был сыном Зевса?
Я говорю:
Ну, у Зевса было много детей…
И все, наверное, самые великие?
Ну да,- говорю,- конечно. Они называются гении.
А кто такие гении?
Гении - это те, которые видят сны других
людей.
А остальные?
Тоже, наверно, но забывают, вернее, не придают значения.
Тогда и я вижу.
Кто тебя знает…- говорю.- Может, и видишь.
Тогда я не буду забывать…
Не забывай,- говорю.- Ну а ты-то кто,
ты-то кто, как ты считаешь?
Тогда он встал в позу, сжал кулачок и сказал:
- Я такой молоденький, лихой, голенький.
Тогда моя жена, которая его переодевала для
прогулки, стала хохотать, и я стал хохотать.
- Какой, какой? - говорю, потому что сам
уже забыл.
И он забыл. А слово было сказано.
Когда Тоня наконец стала актрисой, то есть научилась быть похожей на кого угодно - это называлось перевоплощаться,- то она заметила, что, когда она показывает из-под платья что-нибудь, успех ее и сходство с какой-нибудь другой женщиной был больший, чем если бы она ничего не показывала. А это еще больше нравилось, если она это окутывала какой-нибудь мануфактурой.
И она стала сомневаться, что больше нравится: мануфактура или то, что она показывает из нее? С промышленностью она соревноваться не могла. Мануфактуру надо было покупать. А зарплата ей этого не позволяла.