И шведам выдали оружие под честное слово Рёншельта.
Вечером того же дня он вместе с Черкасовым обходил позиции на стенах крепости, где будут держать оборону бывшие пленные. Шведы, слегка отвыкшие от солдатских обязанностей, быстро втягивались в прежний ритм: выучка у них была что надо, да и офицеры толковые остались кто не сложил голову под Полтавой, конечно. Во всяком случае, существенных косяков в их подготовке к обороне никто не обнаружил.
Молодцы, похвалил их Евгений. К подготовке ваших солдат, фельдмаршал, вопросов нет.
Зато у меня есть вопрос к вам лично, Рёншельт ответил в своей манере с ноткой высокомерия. Переделать себя он не мог. Отчего вы, зная, что я способен на гнусность, рискнули мне довериться?
Именно поэтому и доверился, честно сказал Черкасов. Но я уверен, что вы навряд ли нарушите слово, даже если очень этого захотите.
Значит, вы уже позаботились, чтобы я был честен, швед вдруг расцвёл лучезарной улыбкой. Я вас недооценил, капитан.
А я бы не советовал переоценивать благородство татар. Дикий край, дикие люди Во время штурма они уж точно не станут разбираться, где шведы, а где русские.
Иногда мне кажется, будто вы умеете читать мысли. Это по-настоящему страшно.
Нет, фельдмаршал, мысли мы там, в будущем, читать ещё не научились. Но есть такая наука, называется «психология». Кое-кого из нас предметно этой науке обучают. Знаете, как это облегчает жизнь командиру разведывательно-диверсионного подразделения?
Могу лишь догадываться. И многие из тех, кто пытался вас обмануть, выжили?
Не все.
Тем больше аргументов в пользу того, чтобы я был честен, капитан, уважение, мелькнувшее в голосе и взгляде Рёншельта, невозможно было не заметить. Хотя бы потому, что вы предельно честны со мной.
А наутро линия горизонта стала чёрной: пришла орда.
Вот именно массу знатных воинов сейчас и наблюдали в подзорные трубы офицеры харьковского гарнизона. Татарские мурзы и принцы присутствовали во вражеском войске в значительном количестве, крутились в основном вокруг главного бунчука ханского.
Девлетка нам честь оказал, лично явился, невесело усмехнулся Айгустов. Тыщ сорок их здесь, никак не менее. Поглядим, пришлёт ли переговорщика.
Дальнейшее наблюдение показало, что татары явились не одной только конницей. Вскоре в их обозе были замечены орудия, притом не абы какие, а новые, французские. Значит, намерения у ребят более чем серьёзные: конницей крепости не поштурмуешь, а пехота из татар очень так себе. Турок, кстати, в их лагере никто не заметил. Зато Рёншельт углядел нечто знакомое.
Валахи, сказал он со смехом, комментируя увиденное. Уж не те ли самые, что сбежали из нашей армии, едва стало ясно, что продовольствия в обрез? Лично я не против спросить с них за это.
Думаю, у вас будет такая возможность, ответил ему Черкасов, продолжая наблюдение за вражеским лагерем. Полагаю, что этих как раз разжалуют из конницы в пехоту и пошлют на штурм первыми. Не свои не жалко.
Неужели даже не предложат условия капитуляции? продолжал насмешничать швед.
Может, и предложат. Всё-таки хан здесь, а при нём наверняка свора турок и французов на ролях военных советников и соглядатаев. Девлет вероятнее всего захочет порисоваться перед Европой. Но здесь меня интересует одно: кого именно пришлют в качестве парламентёра.
Так ли это важно в нашем положении, капитан?
Поверьте, очень важно А вот и парламентёры.
Из ставки хана выехала кавалькада из нескольких всадников, и Евгению очень не понравилось увиденное. Если четверо татар сопровождения были из числа отборных воинов хана, его личной охраны, то собственно парламентёр оказался вполне себе европейцем в офицерском кафтане, высоких кавалерийских сапогах и в шляпе с перьями на голове. Парика на этом типе не наблюдалось, да он и не нужен был здесь, посреди ханского войска. Но не успел Евгений хотя бы предположить, кого это сюда принесло, как услышал тихое, сквозь зубы процеженное шведское ругательство.
Кажется, вы его узнали, фельдмаршал, сказал он.
Ещё бы мне его не узнать, прошипел Рёншельт. Отто Клинковстрём. Я знал двух его братьев, Карла и Леонарда. Один погиб во время штурма Полтавы, второй сидит у вас в плену, где-то значительно севернее. А этого мой король ещё из Варшавы направил к татарам в качестве посланника, договариваться о союзе против вас. Ах, чёрт раздери, как же это плохо!
Что именно? без тени иронии поинтересовался Евгений. Что посол вашего короля слишком много на себя берёт, или что вы успели дать нам некое слово?
Боюсь, этот человек сейчас представляет интересы вовсе не моего короля, Рёншельт то ли не заметил, то ли сделал вид, что не заметил прямой словесный укол собеседника.
С чего вы взяли?
В противном случае он сидел бы в Бахчисарае и не высовывал носа, ожидая приказов его величества. Подобная деятельность, фельдмаршал ткнул в сторону подъезжающей кавалькады подзорной трубой, способна лишь нанести непоправимый вред королю. Едва ваш царь узнает
А ведь он узнает если, конечно, нас здесь не перережут.
Вот это-то и плохо, капитан! воскликнул швед. Я, конечно, очень надеюсь, что ошибаюсь в своих предположениях, но подобные кунштюки не должны становиться достоянием широкой публики. А значит, все мы должны замолчать навеки.