Да не страдай ты так! меленько, гнусно захихикала бабка. Их поцелуи ее не разбудят. А товар я назад за полцены приму и следующим перепродам.
Яга! пальцы Кощея затрещали. Прикрывай лавочку! Не позволю я свою невесту другим целовать!
А-а восторженно возопила бабка. Так даже лучше! Вызывай их на смертный бой и складируй там! Можешь в статуи превращать! Мне тогда товар выкупать не придется.
Яга!!!
Чиво рычишь? она перестала носиться по горнице и уселась в резное креслице, вытянув вперед костяную ногу. Все одно не твоя она невеста и не тебе ее будить.
А если он дознается, где она?
Кто? Певец этот недоделанный? Ну, схватим и опять на себя работать заставим, труса несчастного, обжору сарделечного.
Вот тут Василию стало по-настоящему обидно. Но он мысли эти отогнал ради Луши.
Росянка вскинула листики с пузырями сладкого сока и заглотала комара. Баюн ей был не интересен.
Не хочу рисковать! Я ее перепрячу. А там найду, как разбудить, проскрипел Кощей.
А неустойка мне? Ты представляешь, сколько прибыли мы теряем из-за твоей любви?
Чего ты хочешь проревел Кощей.
Как войной на Явь пойдешь хочу добычи ровно половину.
Бабка вытянула из воздуха пергамент и острое железное перо.
Подписывай.
Кощей проколол палец и подмахнул не читая.
Пергамент с пером таким же дивным образом растворились в воздухе. Старуха подперла щеку рукой:
Слушай сюда!
Кощей приблизил ухо к ее устам. Но Василий был настороже, а кошачий слух, позволяющий слышать мышку
в норке, помог разобрать и хриплый бабкин шепот. Оставалось только на ус мотать. А усы у баюна были замечательные.
Натоптанной дорогой, какой царевичи с Ваньками идут, ты не ходи, поучала бабка Кощея. Выбери тропку неторную, затравелую. И потихоньку-полегоньку до золотых хором дойдешь. В ворота не колоти, приотвори створку правую да в щель пролезай. Не толстяк, не застрянешь.
Яга фыркнула.
Будут сперва девки-чернавки вдоль коридора на кроватях почивать. Не заглядывайся на них больше пяти минут. И уж не трогай тем более. А то проснутся глаза тебе выцарапают. В сад зайдешь. Там деревья особенные: одна ветка серебряная, другая золотая. Их касаться не вздумай. Зазвенят беды не оберешься. Набежит стража и открутит тебе голову. А что не открутит в погреба закует. И если воды тебе двенадцать ведер какой дурак не подаст там и высохнешь, как щепка, поучала Яга. А спустись к срубу под ракитовым кустом отражению волшебного колодца, где ты Лушку в плен взял, и сорви там разрыв-травы.
Чего?
Кубышкин корень, бабка постучала себя по лбу, отмечая интеллектуальный уровень Кощея. Стукнешь им по камню пещера откроется. Иди храбро мимо стражей до подземного озера. А дальше по воде
Кощей как-то нехорошо молчал. Потом коротко бросил:
Дальше я знаю.
Целовать ее не вздумай! бросила бабка вдогон. Или все колдовство прахом пойдет!
Глава 18
Разница в том, что это войско не было глиняным. И спало волшебным сном.
Василий ступал бесшумно как умеют только коты. Флагом подняв над собою хвост, чтобы даже случайно не задеть кого-то из спящих воинов под носом а то расчихаются и проснутся.
Он надеялся только, что ни у кого из них нет аллергии на кошек. А то ведь точно расчихаются.
Хотя вроде народ в этих краях здоровый.
«Какой здоровый? перебил он себя. В каких краях? Это же Навь, поголовно мертвецы» Хотя последнее не исключает аллергии.
Вот Луша-то определенно жива. Она спит. Она просто спит.
Это все Кощей, подумал Василий, и шерсть на загривке встала от злости дыбом, хвост распушился, а когти лязгнули, оставляя на полу пещеры белые, глубокие полосы.
Фу-ух, выдохнул Василий, оглянувшись. Вроде никто не просыпается.
Свинцовые воды волшебного озера с шумом и плеском подступили к ногам. Баюн отпрыгнул.
Побегал туда-сюда в поисках плавсредства. И вспомнил о волшебном топоре.
Василиса приложила к нему инструкцию-заклинание. И когда Василий, помогая себе когтями и зубами, развернул непокорный пергамент, не представляя, сможет ли озвучить волшебство киселя сходило на нет, цветные буквы прыгнули в воздух и произнесли:
Тяп-ляп, построй нам корабль!
Полегчавший узел на волчьей спине забился, оттуда выскочил топор-самосек. Сбросил чехол, заметался в поисках материала. И на глазах ошеломленных свидетелей стал вырубать ладную лодочку с веслами, изогнутым носом и широкой кормой. Напоследок топор легким движением изобразил на ней пару розочек и улегся на берегу.
Волк, упершись в корму передними лапами и отпинываясь от берега задними, поднатужился, чтобы столкнуть лодочку на воду. Баюн сделал то же самое.
Песок заскрипел, корни отряхнулись, а плавсредство закачалось на воде.
Василий недоумевал, как же они управятся с веслами, но едва вместе с волком оказался в лодке те стали грести самостоятельно, точно кроме мохнатых спасателей в лодке был еще и один невидимый сотрудник ОСВОДа.
Вода журчала, лодка шустро бежала, ветер дул, бросая на мохнатые шкурки брызги. Баюн, как и любой кот, не выносящий воды, свернулся на дне, прикрываясь от капель волком. Тот ворчал, но не препятствовал.
А остров Буян вставал впереди, и почти весь его занимала беседка с изящно загнутыми углами крыши. На углах болтались под ветром цветные фонарики. Свет падал на свинцовую воду, раскрашивая ее яркими цветными полосами.