За Лушей отправитесь в Навь, приказал Севериныч твердо. Я без души, как всякий домовой, мне туда ходу нет. Буду дом родной восстанавливать. А вы спасайте ценного сотрудника.
Отвел их подальше от людей:
Не спасете я вам лично хвосты откручу, и грозно взмахнул перебинтованными руками. Поскреб щеку. Морщась, огладил остатки бороды.
В общем, начнете поход с Василисы.
Но она ж
Она мой агент на боевом задании.
Севериныч ухмыльнулся.
Добровольно шпионить за Кощеем пошла. Ну и помялся он. Ради его библиотеки. Премудрая ж Ты, посмотрел домовой на волка, босым через Калинов мост не беги. Дормидонт там под кустом две пары сапог оставил. Влезешь как-нибудь, растоптанные оне.
Видно было, что сотрудников Северинычу отпускать тяжело, душа не на месте, раны опять же, болят. Но старик хорохорился и бодрился.
А ты, он поглядел на Василия, или на нем вон верхом, или по перилам перейдешь. Найдете Василису кланяйтесь ей от меня. А, слово заветное «Тетеха, недотепа, где годовой отчет» А она отзыв: «Входящие проверь!»
Севериныч закряхтел:
Тьфу, не запомните!
И призвал перо с чернильницей и бумагу.
Пока перо записывало пароль, люди добрые снаряжали путешественников в дорогу. Несли еду, питье и теплые вещи. Часть Севериныч отодвигал, оставляя для бедных. Часть складывал в узел. Навьючил волка и в пояс поклонился мохнатым:
В добрый путь.
И долго махал забинтованной рукой, глотая слезы, хотя и велел им обоим не оглядываться. Волк позволил Василию усесться верхом, и до Калинова моста домчал с ветерком. Принюхался, отыскал под кустом сапоги. Сафьяновые. Две пары. С горем пополам и с помощью баюна обулся.
Вцепившись в шкуру серого когтями и распушив хвост, Василий въехал в Навь. Оставалось всего ничего найти Лушу. И спасти.
Глава 17
Волк с баюном уставились на нее. Она вздребеднула густыми ресницами, двумя бирюзовыми озерами просияли огромные глаза.
Лягушка!
Баюн стукнул волка лапой. Но красавица уже услышала. Широко улыбнулась, приклоняя голову к плечу:
Между прочим, царевна. Василиса, и, переложив палку, протянула для пожатия крепкую ладонь.
Ты нас понимаешь? уронил челюсть Василий. Даже сперва забыл, что заветное слово надо вручить. И отзыв проверить заодно. Но чуть погодя все сделал правильно. Тезка отозвалась без запинки:
Входящие проверь!
И громко рассмеялась:
А почему нет? Я сама наполовину зверь. Есть хотите?
Волк умильно застучал по земле хвостом-поленом.
Нельзя в Нави есть! строгим шепотом одернул его баюн.
Смотря что и сколько, расхохоталась лягушка (и, на минутку, лучший шпион Севериныча), вдругорядь показывая мелкие белые зубки. И где. Не бойтесь, идите за мной. Да не оглядывайтесь так. Нет дома Кощея. Он Лушу дальше повез, чтобы лучше спрятать.
А ты откуда знаешь? спросил Василий непримиримо.
Василиса пожала плечами:
Так я ж Премудрая!
А почему больше в витрине не сидишь?
Она рассмеялась:
О! Это история длинная. Я вам другим разом ее расскажу. А сейчас времени терять некогда.
И распахнула полукруглую дверцу на кухню.
В кухне дым стоял коромыслом. Все шкворчало, парилось и пахло так, что у Василия живот подвело. Но он решил держаться. И волку наказал.
А еще показалось баюну, что у плит и духовок управляются прозрачные пеньки с ручками-веточками и огромными глазами. Он даже головой потряс.
Не кажется не кажется, засмеялась Василиса. Мамки-няньки мои, кикиморы домовые.
Отодвинула доску с присыпанным мукой комом теста на каравай и раскрыла на столе большую книгу с красивыми буквицами заглавий.
Кулинарная?
Можно и так сказать, свет Витальевна захихикала. Ты не представляешь, сколько полезного можно узнать, прикидываясь дурой.
И кивнула головой на изукрашенный лентами и цветными нитками веник,
поставленный у порога прутьями вверх. Василий попытался припомнить, где читал о таком, но уж слишком волновался за пропавшую Лушу, чтобы думать о чем-нибудь постороннем.
Та-ак Василиса расстелила посреди кухни большой плат. Чтобы пройти Навь и Лушу твой найти, нам нужны подарки тех, кому вы помогли.
Василий задумчиво поскреб лапой плитки пола:
Мы расследовали
А не помогали? сушила зубки Василиса. Издевается она, что ли?
Ну, сапоги волк охотно продемонстрировал сафьяновую обувь. От обокраденного Дормидонта.
Вот, сделала такой жест красавица, словно поправляла на переносице очки. И взмахнула рукавами. Поднялась мучная пыль. Баюн с волком зачихали.
А на плат упали из воздуха позолоченная ежиная иголка, топор-самосек и пара молодильных вишен.
А говорили Василиса закусила кончик вороной с прозеленью косы, чтобы вовсе уж не смеяться. Угощайтесь пирогами. Остальное я сама принесу. От меня.
А мы тебе разве осторожно начал Василий.
Еще как спасли! От бахвальства и самоуверенности.
И звонко шлепая туфельками по полу, унеслась.
Василий заметил, что ведет она себя совсем не так, как тогда, у Смородины и золотой кареты, когда зачаровала Вертлюжинских мужиков.
Вернулась свет Витальевна скоро. Уложила на тот же плат запечатанный горшок, подписанный «масло», свернутое нарядное платье, бусы, зеркальце и коробку.
С косметикой, пояснила она. Яга своей Гулишне отродясь не дарила. А с дарами та будет уступчивей. И поможет. Вишни тоже для нее, пусть станет юной красавицей. Как распорядиться топором-самосеком и ежиной иголкой, поймете сами.