Василий влез в горницу через окно и, встав у кровати на колени, бросил цветы на пестрое одеяло. Луша всхлипнула, и Василий поцелуем стер слезинку с девичьей щеки. От взгляда в упор Луша распахнула огромные глаза и посмотрела на Василия.
И потянулась к нему, раскрывая губы для поцелуя. Он и сам уже готов был коснуться их ртом розовых, нежных, как цветочные лепестки
И тут луч солнца, пробравшись в горницу, торонул бок печки и сместившись, щекотнул Василию затылок.
Миг и он снова стал котом. Он закричал и оттолкнувшись от стены, выскочил в окно. Василий страдал упоенно. То есть пел.
Но Севериныч решил, что баюн орет, и выплеснул на него ведро ледяной воды.
Такой сон испоганил!
Страдалец баюн, проигнорировав завтрак, а потом обед, вылизывался и дрых в лопухах. Все надеялся, что волшебный сон с замком и портретом повторится.
И, как минимум, одну мысль выдремал.
Он, Василий, как Русалочка. Совсем немой. Не может поведать прекрасной принцессе, как сильно ее любит. Только у него вместо двух ножек или хвоста целых четыре лапы. Ну и с бессмертной душой как-то попроще, не надо срочно жениться, чтобы ее обрести.
Русалочка, видимо, неграмотная была, раз всюду ходила за принцем, ела глазами, но так и не смогла объяснить, что ей от него нужно. Хоть бы в «крокодила» с ним сыграла. А Василий залез в контору, когтями подтянул чистую бумагу и взял ручку в зубы. Он едва не сгрыз вставку, пока приноровился. И даже почти вывел первую букву.
Написать любовное «спаслание» помешал петух.
После дела о краже лягушки всё в конторе как-то разладилось. Севериныч страдал на своем подушечном троне, на боевом посту, можно сказать, но укрыл лицо цветастой мокрой тряпицей дескать, голова ужасно болит. А рядом вместо чернильницы и папок стоял высокий влажный кувшин.
Собственно, и ручку с малахитовой вставкой, теперь напрочь испорченной кошачьими зубами, удалось Василию уволочь именно из-за такого нетоварного состояния начальника.
Подозревал Василий, что состояние это лежит в плоскости содержимого кувшина, и решившись подозрения проверить, тяжело, но мягко, практически бесшумно, взлетел на стол. И сунул в горлач башку. Ну, насколько смог они не были соразмерны. Втянул кислый дух и, чтобы окончательно убедиться, лизнул языком.
Оказалось простокваша!
Василий почувствовал себя обманутым. Оно вроде
и кисленько, и приятно, но не то. И в нос шибает.
Он все никак не мог позабыть молоко Марфиной Зорьки. Вот так привыкаешь к бренду, а его уже нет.
Севериныч наконец заметил Василия, вяло шевельнул рукой, сгоняя, и приложился к кувшину.
Луши в конторе и вовсе не было. Она перебирала мотоцикл. Хотя чего его перебирать, когда он в полной исправности?
И двери между конторой и горницей оставила настежь. Вот наглый петух, до которого никому не было дела, и шастал насквозь туда-сюда, проскакивая кухню с пугательной печкой, и катался на дверце гардероба, едва не задевая масляной головушкой потолок.
Несмазанные петли скрипели, заставляя уши Василия сворачиваться.
После пятого или шестого раза баюн решил положить этому конец. И дернул за петухом. Подпрыгнул, чтобы согнать наглеца с нетипичного насеста, уперся передними лапами в скрипучую дверцу и застыл.
По идее, изнутри гардероба на дверце должно было быть зеркало. Или полочка какая. Или вешалка для галстуков.
А оказался до боли знакомый постер. Точнее, глянцевый календарь с надорванным уголком, аккуратно прилепленным картофельным клеем. Запах Василий втянул и определил инстинктивно. А осознанно пытался подобрать отвисшую челюсть. А она не подбиралась. А глаза выпучивались, как у лягушки.
Потому как к этому календарю за месяц май прошлого года он имел непосредственное отношение в двух смыслах. Что идею с календарем подал и для него позировал. Впрочем, тогда они с другом-дизайнером приняли на грудь по бутылке пива, и друг был очень деятелен, а Василий очень раскован.
Стоял вполоборота на этом самом календаре в клетчатой рубахе и косухе что нашлось в шкафу у приятеля, в том и стоял. Волосы так небрежно откидывал рукой и улыбался в тридцать два зуба. Спасибо хоть брючки эти укороченные хипстерские календарь заслонил. И какому дурню в голову пришло, что голые лодыжки секси?
Первым порывом Василия было расцарапать постер когтями. Откуда он у Луши? Как такое претенциозное создание могло ей понравиться?
Рэпер-неудачник выделывался, а приятель заснял и отдал в печать. Василий вообще здесь на Кощея похож!
А может, и не Луша прилепила? Это мерещится! Воображается. Этого календаря здесь вообще не может быть!!!
Василий так бы и застрял перед шкафом навек, не зная, что предпринять.
А когда отвернулся, то увидел полевые цветы в кувшине: львиный зев, пижму и колокольчики. То есть, ночное приключение не было сном? Хотя бы наполовину?
Но тут снаружи по проволоке залязгала цепь и раздался отчаянный женский крик.
Не долго раздумывая, Василий сиганул в раскрытое окно. Пролез под сиренью там на земле валялась пара оброненных колокольчиков с васильками. Шурша подсолнухами и золотоцветами, обежал угол дома и выскочил на тропинку между грядами.