Да если б не
Севериныч, не дело о пропаже лягушки, которое нужно расследовать он бы, Василий, туда вообще ни ногой. Надо было запеть Кощея до смерти. Каким-нибудь хитом пострашнее «кабачка». Вдруг в этот раз получилось бы.
Жаль, что колонок нет: Вася бы грянул весь замок по камешку развалился бы.
Чтобы не смел Лушу обижать! И привораживать.
Баюн испытывал странное. Не жалость, но сочувствие, желание защищать храбрую, но не шарящую в приворотах девушку. Помочь, укрыть от беды, спасти Как-то не по себе Василию стало, что-то ворочалось, царапало в горле.
Под мостом бежала черная вода, пахла смородиной. Баюн чихнул.
Повернулся и увидел, что Луша плачет. Почти бесшумно, без рыданий и трясущихся плеч, без размазывания слез по щекам. Она изо всех старалась сдерживаться, быть храброй, суровым детективом, но не вышло. А стыд за собственную слабость заставлял расплакаться сильнее.
Баюн кинулся ее утешать. Рокотал и топтался на коленях.
Подушечками лап вытирал ей слезы и даже слизнул слезинку, текшую вдоль носа.
Одному тебе, Васенька, я нужна. Севериныч меня не понимает. Считает, что я плохой работник. И вообще я страшненькая!
Посмел бы кто-нибудь сказать, что Луша страшненькая Василий бы его загрыз, зацарапал. Но тут получил только новую порцию соленых слез. У него даже лапки промокли ее утешать.
Он же не платочек носовой, тканый или бумажный. Он кот!
Василий шлепнул ее лапой, не выпуская когтей: мол, будет. Смотри, что происходит.
Происходило странное. Василий даже головой помотал в изумлении. На обычно пустом берегу Смородины было удивительно многолюдно. Бежали куда-то бабы с дрекольем, ухватами и вилами. И мужики с выпученными глазами. Иногда даже босые и полуодетые.
Кружила, встав на крыло, оглушительно крякала утиная стая. Гвалту добавляли вор о ны. Не говоря уж о пичугах помельче.
По земле разбегались перепелки, куропатки и заиньки. На них даже внимания никто не обращал.
В грязи у брода застряла золотая карета. И сидела в ней барышня красы несказанной. Такой несказанной, что за полкилометра или больше расходилось сияние. Даже солнышко спряталось за тучку, уступив красавице первенство. Куда уж там карете! Пусть себе и из чистого золота.
Граждане! Разойдитесь! надрывался Севериныч, бегающий среди селян. Сейчас мы разберемся
Но граждане расходиться не торопились.
Мужики ели королевишну глазами, пуская слюни, девицы, которые незамужние, громко восхищались ее убором, туфельками и короной. Или кокошником? В этом Василий разбирался не очень.
Зато видел, как красавица ножку выпятила, бедро округлила, белой рученькой охватила стан.
И одета была вся в зеленое: от этого самого кокошника с висячими жемчугами до длинных узких рукавов, болтающихся хвостами ниже колен, а руки были высунуты в прорези. И аж до туфелек, точно просом, усыпанных зеленым бисером. А может, хризопразами. А может, изумрудами.
Это уж не говоря о бусиках, гривнах и серьгах.
Длинное платье, похожее на халат, с широкой каймой у подола, было колера малахитовой зелени, молодой травы. В зелень отливала гладкая, без единой морщинки, кожа красавицы и вороная коса. А уж глазищи между черными острыми ресницами такие глазищи, что пол жизни отдашь, чтобы еще хоть раз в эти бирюзовые озера заглянуть.
Малый рост помог Северинычу пролезть у всех под ногами и оказаться в опасной близости от опасного артефакта в женском облике.
Дозвольте пальчики облобызать, запрыгал он, всей спиной выражая обожание.
А-а отрицательно повертела головой Василиса свет Витальевна и скорчила недовольную моську.
Ну хоть подола краешек! Ну хоть из туфельки твоей простоквашки выпить!..
Мужская половина Вертлюжина сердито загудела: словно улей, в который пытался залезть медведь. Мужчины синхронно шагнули вперед. Стали вздыматься над головами палки и кулаки.
Однако мудрая лягушка конфликта не допустила.
Кони не чесаны! Карета не чищена!
И взмахнула длинным рукавом. Василию отчего-то показалось, что сейчас из него вылетят лебеди и по речке Смородине поплывут. Но лебедей не случилось. А вот мужчины, как один, порскнули горохом: кто чистить коней, выбирать камешки из подков и расчесывать длинные хвосты и гривы. Кто натирать бляшки на упряжи. Кто отчищать от пятен грязи карету, все ее завитушки и ободья. Двое палками выколачивали бархатное, изумрудного колера сиденье для кучера.
А Севериныч ловко забрался по окну наверх и с крыши командовал процессом.
Женщинам такой бесплатный труд на чужую красавицу очень не понравился. Мужчин пытались разгонять метелками, тумаками и вениками,
но те лишь старательнее обихаживали коней и драили карету.
Табуны пони, розовые сердечки и стаи бабочек кружили над лугом и рекой уже в промышленных масштабах. Как и бабий сердитый крик.
Выбрала бы одного кого! Что ты ко всем грабалки-то тянешь! Я их сейчас повыдергаю! завопила одна из женок, так и не смогши оттянуть миленка за шиворот. И стала действовать радикально, попытавшись вцепиться Василисе в волосы. Еще одна или две, не убоявшись колдовства, последовали ее примеру. Лягушка отскочила к карете, за плечи защитников. Подпрыгнула несколько раз, вытягивая голову.