Марфа?
Марфа.
С молодильной вишней?
С нею. Разберись и доложи.
Так я уже разбиралась. Служебного волка взять разрешите? Луша огромными глазами взглянула на начальство. И засаду нужно делать.
Разрешаю, начальство небрежно махнуло рукой, от чего в служебных папках сделался трепет и чернильницы застучали крышками. И баюна возьми. Пущай вникает.
Есть! Луша щелкнула каблуками. Можно идти?
Иди, Севериныч огладил бороду. Рапорты составлять будешь за двоих. Пис а ть он вряд ли умеет.
Василий так и не понял, наезд это или намек. Хотел запротестовать, мол, грамотный, но издал лишь горловое мурлыканье. Севериныч зевнул.
Я на огород. А ты мне пока о ворюгах, что Василия гнобили, сведенья представь.
Сделаю.
И Луша, развернувшись по уставу, вышла.
Весь день Василия не тревожили. Он только ел и спал и пробудился по холодку, когда солнце еще не цепляло верхушки сосен на окоеме, но уже было близко к этому. И стало как яблочко: оранжевое, наливное, прежде чем укатиться за холмогорье дальнего леса.
Луша легонько тормошила Василия:
Пора!
Баюн полагал, что они опять поедут на мотоцикле очень ему езда в коляске понравилась. Вроде и транспорт, а ветер в лицо и лесом пахнет (не считая фиалок). Но ошибся.
Это до рынка было далеко и в другую сторону. А до околицы Вертлюжина, где стояла Марфина изба пять минут кошачьего неспешного шага.
Василий все нервно поглядывал наверх, опасаясь атаки с воздуха, готовый нырнуть в ближайшие кусты. Но небо было спокойным и синим, медленно ударяющим в розовое.
Бабку Марфу лучше вечером ловить, объяснила Луша, поправляя подмышкой кувшин-горлач. Днем она на огороде. И еще разбери, на каком. А там полуденницы. Пока искать будешь, зажаришься в край.
Баюн шумно фыркнул. Он знал о полуденницах из фильмов, игрушек и книг. Но не сильно в их существование верил. Что за блажь объяснять солнечный или тепловой удар на поле, лишенном тени, наличием потусторонних сил? Даже красивых, в венках и рябиновых бусах.
Но молчал. Все равно по-человечески сказать ничего не мог. Зато очень громко думал о девичьих ножках от ушей.
Так громко думал, что и стучаться не пришлось. Оконце растворилось, отразив стеклом закатное солнце, и высунулась бабуля божий одуванчик с румянцем на морщинистых щечках, мышиными косками, торчащими из-под платка, и хитрыми прищуренными глазами.
Вы ко мне что ли?
Луша поставила на подоконник рядом с бабкой свой кувшин:
К вам.
Ну, заходите тогда. Только ноги вытирайте.
В избе Луша, откинув скатерку, пристроила на углу стола папку с протоколом и стала заполнять «шапку», официально интересуясь старухиными фамилией и именем, хотя ясно было, что они давно знакомы.
Старушка махнула тряпицей по столу:
Ты чего на угол села? Семь лет замужней не бывать!
А я и не собираюсь. Так какой у вас точный адрес, говорите?
Так выйди и глянь, нумер там. Навыдумывают нешто И вот чиво все пишешь и пишешь? Марфа подперла сухонькой лапкой щеку. Весь городишко знает, какая вишня у меня растет. У всех яблоки молодильные, а вишня так у меня одной. Ну, у Севериныча еще. Так то отросток от моей.
Луша обмакнула перо в чернильницу и сердито сдула приставшую к нему муху, успевшую утонуть в чернилах.
«Эх, дикие они люди здесь, подумал Василий с тоской. Насколько гелевой ручкой писать удобнее. А лучше так ваще на компе набрать».
А Луша уже строчила вслед за старушкиной скороговоркой.
И вот повадилась зараза какая-то вишни жрать. Да ладно бы только вишни. Вон, гляди! Листья оборваны, кора подрана на шматы, косточками наплювано вокруг. А следов никаких.
Так может птица склевала?
И кору подрала?
Когтями.
Старушенция громко зафыркала.
Пойду служебного волка приведу, вздохнула участковый детектив. Пусть
берет след.
Тут Василия аж передернуло. В прошлой жизни он вполне лояльно относился к большим собакам и, возможно, даже волкам. Но сделавшись котом?
Баюн вцепился когтями в лавку и замотал башкой, категорически отказываясь за Лушей следовать. Та фыркнула. Старушка скептически поджала губы.
А Василий встал передними лапами на подоконник, стараясь рассмотреть пострадавшее дерево. В отличие от саженца Севериныча, вишня поражала размерами, высотой и пышностью. И это несмотря на то, что росла далеко на поле, за оградой. А вблизи глянешь так небось и шапка спадет.
Листья шевелил, позванивал ими ветер.
Василий испытал иррациональное желание рассмотреть дерево вблизи, чтобы совсем вблизи, чтобы пощупать, не обман ли зрения. Во-первых, листья на ней были золотыми. Цветом, по крайней мере. Во-вторых, одной стороной кроны вишня цвела, а второй плодоносила.
Справа от Василия в пышной кипенной цветени гудели пчелы, слева наливались бордовым блестящие ягоды. Так и хотелось сорвать и съесть, ну прямо с дерева, и не гляди, что ты кот.
Прижмурившись, баюн вгляделся пристальней и увидел белые царапины на стволе, прореженную, потрепанную крону. Опавших листьев среди жиденькой травы у ствола заметно не было то ли злоумышленник унес золотишко, то ли экономная старушонка подобрала.
Ограждать надо ценное имущество, подумал Василий, сигнализацию вешать, камеры ставить И поправился на эпоху: магические.