А на чьем вы курсе, Лида?
На первом, сказала она первое, что пришло в голову.
Ну, понятно А кто руководитель?
Лидка молчала, глядя гэошнику в глаза, тяжело глядя, укоризненно, будто спрашивая: мало ты из меня душу мотал? Тебе какое дело? Что пристал, надзиратель, шпион?
Лида, сказал толстяк неожиданно мягко, я не хотел вам мешать, честное слово. И пугать вас тоже
С чего бы мне бояться? сказала она как можно суше.
Лида, можно с вами поговорить?
О чем? Она плотнее прижала книжки к груди.
Лицо толстяка сделалось печальным, как тогда, в кабинете.
О наследии Андрея Игоревича. О тексте, который вы нашли. И еще о том, почему вы ходите в закрытую библиотеку по чужому читательскому билету.
А зачем тогда служба страхования? Зачем? Вот представь, девочка, что все мы возвращаемся, выходим из Ворот и никакой власти нет. Ни милиции. Ни страховой инспекции. Ни Президента, ни этого склочного Парламента Кто-то погиб, кто-то остался. Пока пройдет перекличка, регистрация, новые выборы знаешь, что будет? Ничего не будет. Все, что уцелело после апокалипсиса, будет разодрано, растащено, отбито у законных владельцев по единственному праву праву сильного. Вместо того чтобы строить дома и нянчить детей, людям придется воевать с подонками за место под солнцем как в пещерах! Мы и скатимся к пещерам, к каменному веку, были в истории страны, которых теперь нет именно потому, что они не имели твердой власти после апокалипсиса!
Лидка сидела на мокрой садовой скамейке. По всему парку курсировали мамаши с колясками, то здесь, то там взвякивал младенец; интересно, а как выглядят со стороны молодая женщина и пожилой толстяк, на нем ведь не написано, что он гэошник, так, просто добрый дядя Николай Иванович
Ты думаешь, только сытые чиновники уходят в «условленное время»? Нет. Целая группа разных людей тех, чья деятельность будет жизненно необходима в первые дни после апокалипсиса. И чиновники в том числе. Все страны придерживаются такого протокола в той или иной мере, но придерживаются!
Николай Иванович замолчал. Рядом с ним на темную скамейку смачно шлепнулся комочек птичьего помета. Ну надо же, чуть-чуть птичка промахнулась.
А зачем врать? спросила Лидка тихо.
Николай Иванович устало улыбнулся:
Да, врать нехорошо. Но люди так устроены. Они не могут пережить превосходство другого ни в чем! Превосходство, а особенно привилегию. Представь, вот стоят Ворота, в них ломится толпа, и некто с мегафоном просит подождать, пропустить вот этого врача, вот этого судью, вот этого чиновника, потому что они НУЖНЫ сразу же после апокалипсиса, нужны живыми и, так сказать, в комплекте И что тебе ответит ломящаяся масса? Можешь себе представить?
Ложь во спасение? все так же тихо спросила Лидка. И смерть во спасение?
Николай Иванович вздохнул. Открыл портфель, вытащил пачку сигарет и круглую пластмассовую коробочку из-под растворимого аспирина.
Я очень долго знал Андрея он был едва ли не единственным моим другом.
Лидка смотрела, как он прикуривает, потом прячет зажигалку, аккуратно снимает крышку с коробочки из-под «упсы».
Я дружил с Андреем веришь?
Лидка усмехнулась:
ПОТОМ у него обнаружилось так много друзей
Николай Иванович аккуратно стряхнул пепел в круглую коробочку. Высокопоставленный, по-видимому, чиновник, он не стеснялся такой жалкой некрасивой вещи, как пепельница из пустой аптечной упаковки; наверное, Лидкино недоумение отразилось у нее на лице.
Талисман, коротко объяснил Николай Иванович, осторожно устанавливая «упсу» на скамейке.
Курил он тоже некрасиво. Торопливо, мелкими затяжками и даже сигарету держал брезгливо, будто клопа.
Ты, Лида, хочешь верь, не хочешь не верь Я тогда не спал сутками. Вся наша служба стояла на ушах знаешь, сколько версий мы отработали?!
Лидка вскинула подбородок:
И что? Утешаться вашими версиями? Сами небось в спецконтингенте. Какой вам прок искать своих
же? Нет. Такие могущественные, аж жуть а тут что крысу задушить, что депутата убить прямо дома не на улице, не в подъезде дома! Под носом у охраны! И ничего. Гуляют. Исполнителей убрали и все. И вы не искали! Суетились только! Делали вид
Она не боялась, что Николай Иванович обидится, сделает официальное лицо и потребует объяснений относительно подложного читательского билета. Потому что из библиотеки они давно вышли, у него нет повода задерживать ее, тащить назад, производить опознание и очную ставку с равнодушной беременной библиотекаршей. А если и потащит, она будет орать, что есть силы, хвататься за живот и грозить немедленным выкидышем. И посмотрим, кто первый отступит
Но толстяк не обиделся. Наоборот, на его лице отразилось нечто, напоминающее сочувствие.
Я понимаю Лида, я все понимаю. Тебе сколько, восемнадцать? Все просто
Просто, упрямо кивнула Лидка. И совершенно ясно, кто его убил. Берешь список спецконтингента, ведешь пальцем
Вот именно, Николай Иванович вздохнул. Ведешь пальцем и попадаешь пальцем в небо! Хочешь пасьянс?
Лидка не поняла.
Пасьянс, сумма версий. Сочетание версий Вот, например, его могли заказать эти, борцы «за чистоту души» во главе с Бродовским. Могли или нет?