удалось это проделать. Петя стонал, но не кричал, хотя я понимал, что ему очень больно, самому хреново, аж перед глазами круги. Сдвинувшись на метр, остановился, переводя дух. Петя дышит очень часто, прерывисто. Делаю еще усилие и еще, вот уже дыра в стене, в подвал, наверное, на расстоянии вытянутой руки, и Погасла даже та темнота, что была перед глазами.
«Что за серый потолок? хлопаю глазами. То есть как это? Я что, живой?» одни вопросы. Но если есть вопросы, значит, и правда живой. А где Петя? Где я вообще? Поворачиваю голову, оба-на!
«Вот ни хрена себе сходил за хлебушком!» На стене, что была в паре метров от меня, висел медицинский халат и два комплекта немецкой формы. Дернувшись от неожиданности, брюхо прострелило сильной болью. Скривился, но подтянуть ноги к груди, как хотелось, не удавалось, слишком больно было шевелиться.
«Твою мать, где я???» заорал я про себя.
Откуда-то со стороны моих ног послышалось движение. Машинально открыл глаза, но оказалось, поздно. Прозвучало что-то на таком корявом немецком языке, что даже я сообразил, что он какой-то неправильный. Вошедший молодой мужчина, примерно лет тридцати, чисто выбритый, с зачесанными назад волосами, произнес повторно ту же фразу.
Как же ты в школе учился, с таким языком? шепотом произнес я.
Не понял!!! тут же выпалил мужчина.
Чего, по-нашему понимаешь, гад? проскрипел я.
А где немец? мужчина совсем потерялся и начал пятиться к выходу.
Куда побежал, вражина, за хозяевами? вдогонку бросил я. А плевать, все, что случилось, уже случилось. Если и будет хуже, то пулю-то я себе выпросить сумею.
Еще через пару минут в палату, а это была определенно не палатка, а настоящая палата, в госпитале похоже, вбежали уже трое. Один все тот же белохалатник, а вот двое других Теперь я завис, причем наглухо. Вижу, что меня о чем-то спрашивают, а не слышу, в ушах стучит набатом и вдруг наваливается темнота. Конец первой серии.
Новое пробуждение принесло новые вопросы. Я нашел себя пристегнутым наручниками к каркасу железной кровати. Ладно хоть ноги не приковали. Я чего, убил, что ли, тут в беспамятстве кого-то? Осмотрелся, немецкая форма на месте, а вот халат пропал. Черт, что же тут происходит-то? Я во сне видел двух мужиков в форме НКВДэшников или наяву? Ответ появился спустя несколько минут.
Ты меня понимаешь?! раздался спокойный голос. Уверенно так, как будто не спрашивал, а утверждал, этот обладатель формы служащего особого отдела.
Да, коротко ответил я и чуть заметно кивнул.
Хорошо, заключил вошедший и задал новый вопрос: Кто ты? Хороший вопрос, как бы тебе ответить
Гвардии сержант Иванов, тринадцатая гвардейская дивизия, ответил я, не став уточнять что-либо еще, и так много сказал.
Кто-о-о??? Казалось, особист, или кто это такой, сейчас лопнет от возмущения. И где же ты сейчас, по-твоему?
Мне бы кто сказал, ляпнул я и добавил: Почем я знаю.
Парень, ты хоть что-то помнишь, что с тобой произошло? Где ты был? Что последнее помнишь? затараторил особист, но, надо отдать должное, тон его голоса изменился.
Да фиг его знает, шли с Петрухой Черт, товарищ
Батальонный комиссар Первушин, быстро представился особист, фу, значит, все-таки у своих!
Товарищ батальонный комиссар, со мной боец был, гвардии красноармеец Курочкин, его ранили серьезно
Очень тяжелое ранение. Без сознания, шансы минимальны. Ты давай-ка о себе продолжай!
Виноват. Вышли дозором, осмотреть подступы к укреплённым пунктам противника
А почему вы оба в немецкой форме были?
Так надели специально, чтобы пройти проще было. И ведь далеко прошли.
Что было дальше? особист сел на стул и, достав папиросу, закурил. Увидев, как я глотаю слюну, комиссар вдруг встал и подошел ко мне.
Курить хочешь? спросил он и отстегнул мне руки.
Товарищ батальонный комиссар, а зачем меня пристегнули, я что, на кого-то напал?
Да за немца тебя приняли мои помощники. Пристегнули и докладывать побежали, а мне вот интересно стало, что это у нас за фриц в госпитале лежит, что по-немецки не понимает.
Это вы про доктора говорите? Так он на немецком говорит чуть лучше, чем я на китайском!
А ты на китайском говоришь? удивился, но тут же все понял особист, улыбнувшись, он протянул мне папиросу и, поднеся спичку, продолжил: Так что же произошло, сержант?
На немцев выперлись, лоб в лоб. Они нас спросили о чем-то, а дальше стрельба началась. Я пулю вроде словил, отключился ненадолго. Очухался, смотрю, фрицы «готовые» лежат, ну и мы
Больше
ничего не помнишь?
Пытался в развалины отползти, но вроде чуток не дотянул.
Вас разведчики нашли, лежали в обнимку со вторым таким же, в немецкой форме. Думали, вы немцы раненые, притащили вас к нам. Обоих прооперировали.
Как же это, товарищ комиссар? У нас что, немцев полудохлых лечат?
Этим мы и отличаемся от фашистов. Врач осмотрел, сказал, что шансы есть, так чего бы не прооперировать. У тебя две пули в брюхе были, у напарника твоего одна, но в груди.
Товарищ комиссар, мне прямо не верилось в такое отношение, а главное в то, что мне, выходит, верят, и вы мне верите?