Будь я проклят, сказал он, будь я проклят, если его можно перерезать. Он протянул бинокль Кравцову.
Столб имел в диаметре метров пятнадцать. Его черная поверхность матово поблескивала в свете прожекторов. Из каких глубин вымахнул этот столб, покрытый стекловидной коркой оплавленных минералов? Из какого вещества он состоит?
Надо что-то делать, сказал Кравцов. Если он будет так быстро расти, он не выдержит своей тяжести, обломится, и наш плот
Наш плот! проворчал Уилл. Не валяйте дурака, парень. Брамулья связался с президиумом МГГ, международные бухгалтеры уже списывают наш плот к чертовой матери.
Почему это я валяю дурака? Кравцов насупился.
Не знаю, почему. Вы что, не понимаете? Плот чепуха. Грозит опасность побольше.
Что вы имеете в виду?
Уилл не ответил. Он повернулся и пошел в радиорубку.
Я могу вообще с вами не разговаривать! запальчиво крикнул Кравцов ему вслед.
Дохнуло жаром. Кравцов расстегнул мокрую рубашку. Изумленно смотрел он на бегущую тускло-черную поверхность.
«Ну и пусть! думал он. Пусть они что хотят, то и делают. В конце концов, это не мое дело. Моя специальность бурение скважин. Черт, он уже до неба достает. Не выдержит собственной тяжести, рухнет же Ну и пусть Мне-то что Я не ученый, я инженер, мое дело бурить, а не»
Али-Овсад, стоявший рядом, взял бинокль у него из рук и посмотрел на столб.
Наверно, он железный, сказал Али-Овсад. Надо его резать. Наверно, хорошая сталь зачем пропадает? Резать надо. Иди спроси Брамульяна.
Кого, кого?
Ты что, Брамульяна не знаешь?
Из радиорубки вышли Штамм и Брамулья. Австрийский геолог вытирал платком лицо и шею, он позволил себе расстегнуть пиджак на одну пуговицу. Уилл говорил ему что-то, австриец упрямо мотал головой, не соглашался.
Кравцов подошел к ним и, прервав разговор, сказал самым официальным тоном, на какой только был способен:
Господин Брамулья, я считаю необходимым немедленно начать резать столб.
Чилиец повернул к нему Потное рыхлое лицо, глаза у него были, как две черные сливы.
Чем? выкрикнул он. Чем, я спрашиваю, вы будете резать? Если плазменный резак не берет даже трубы
ФКН срежет его как бритвой, сказал Кравцов. Я готов немедленно приступить к
Он готов приступить! Вы слышали, Штамм? Он готов полезть в это дьявольское пекло! Я не разрешаю приближаться к столбу!
Господин Кравцов, ровным голосом сказал Штамм, пока не будет выяснена природа явления, мы не имеем права рисковать
Но для выяснения природы явления надо хотя бы иметь образец вещества, не так ли?
Зной становился нестерпимым, палуба вибрировала под ногами, у Брамульи дрожал тройной подбородок. Бурильщики из всех четырех бригад жались к бортовому ограждению, не слышно было обычных шуток и смеха, многие прислушивались к разговору геологов и инженеров.
У меня раскалывается голова! Я не могу держать людей здесь, на плоту. Я не знаю, что будет дальше! Брамулья говорил беспрерывно, так ему было немного легче. Мадонна, где «Фукуока-мару»? Почему эти японцы вечно запаздывают? Почему все должно было свалиться на голову Мигеля Брамульи!
Он свалится, резко сказал Кравцов. Он обязательно свалится на вашу голову, сеньор Брамулья, если вы будете причитать вместо того, чтобы действовать.
Что вы от меня хотите? закричал Брамулья, выкатывая глаза из орбит.
У нас есть жаростойкие костюмы. Разрешите мне
Не разрешаю!
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
Тут подошел долговязый Джим Паркинсон, голый по пояс. Он притронулся кончиком пальца к целлулоидному козырьку.
Сэр, сказал он Кравцову, я хотел, чтобы вы знали. Если вам разрешат резать эту чертову свечку, то я к вашим услугам.
Рослый румын выдвинулся из-за плеча Джима, гулко кашлянул и сказал на ломаном русском, что и он готов и его ребята тоже.
Они все посходили с ума! вскричал Брамулья. Штамм, что вы скажете им в ответ?
Я скажу, что элементарные правила безопасности требуют соблюдать крайнюю осторожность. Штамм отстегнул еще одну пуговицу.
А вы, Макферсон? Почему вы молчите, ради всех святых?!
Можно попробовать, сказал Уилл, глядя в сторону. Может быть, удастся отхватить кусочек для анализа.
А кто будет отвечать, если
Насколько я понимаю, вы их не посылаете, Брамулья. Они вызвались добровольно.
И Брамулья сдался.
Попробуйте, сеньор Кравцов, сказал он, страдальчески вздернув брови. Попробуйте. Только, умоляю вас, будьте осторожны.
Я буду крайне осторожен. Кравцов, повеселев, зашагал к складу.
За ним увязался Али-Овсад.
Ай балам, куда бежишь?
Буду резать столб!
Я с тобой.
Мастер смотрел, как Кравцов расшвыривает на стеллажах склада спецодежду и инструмент, и приговаривал нараспев:
Ты еще молодо-ой. Мама-папа здесь не-ет. Профсоюз здесь не-ет. Кроме Али-Овсад за тобой смотреть не-ет
14
«Пускай у него температура триста градусов, размышлял он. Ну, пятьсот. Больше вряд ли, его здорово охлаждает толща воды, сквозь которую он прет Конечно, фотоквантовый луч должен взять. Обязательно возьмет Перерезать
бы Нет, нельзя: неизвестно, как он упадет Но кусочек мы от него отхватим».