Когда на скале, что высилась над мостом, что-то заскрипело, я крикнул:
Ходу-ходу!
Хусейн сорвался с места, помчался вперед, на ту сторону. Мартынов за ним. Я последним.
Не успели мы пробежать и трех метров по раскачивающемуся от наших шагов мосту, как сверху, с каменной короны скал, на нас полетели булыжники.
Один промчался мимо моста. Другой рухнул перед Хусейном, когда до той стороны радисту оставалось меньше четырех метров. Булыжник пробил дощатый настил и улетел в пропасть.
Третий камень, которого мы сразу не заметили, угодил в каменный столб с кольцом, за который держался правый канат.
Сагдиев с Расулом, стоящие на тропе, аж отскочили. Огонек заволновался, и Алим, кривясь от боли, принялся успокаивать жеребца.
Железное кольцо в опоре тем временем лопнуло. Вся правая сторона моста провисла. Мартынов заскользил по доскам к пропасти, забаллансировал свободной от автомата рукой.
Хватай левый канат! крикнул я тому, кто услышит.
Потом схватился сам. Уперся в настил ногами, чтобы сместить центр тяжести моста и выровнять его.
Когда оглянулся посмотреть, кто же еще последовал моей команде, увидел Хусейна, который в точности повторил мои движения, став, как и я, живой распоркой.
Мост все еще шатался, но уже не кренился вправо.
Продвигаемся вперед! крикнул я. Витя! Прикрой с того конца!
Есть! машинально крикнул старший сержант и неловкой, валкой походкой побежал через переправу.
Когда он преодолел ее и оказался на тропе, мы с Хусейном аккуратно стали продвигаться вперед, держась за оставшийся непровисшим канат и упираясь в край досок настила.
Потом пришла новая напасть.
Сверху прогремел настоящий взрыв. Теперь не просто несколько камней целый камнепад полетел вниз.
Хусейн обернулся посмотреть, что же происходит. До тропы ему оставалось меньше шага. Мне треть пути.
Тогда лазутчик бросил канат и юркнул на каменистый выступ, уходя с моста.
А я вот понимал мне не успеть.
Когда груда камней: больших, мелких, разных осколков и пыли рухнула на мост и окончательно разломала его, оставшийся натянутым канат лопнул. Я успел вцепиться в него что есть мочи. А потом полетел, на нем, как на тарзанке, к каменистой стене той стороны.
Ударился о нее я так, что щелкнули зубы. Но я не отпустил грубой веревки. Обхватил ее еще и ногами. Глянул вниз.
Камни, вперемешку с досками, все еще летели в пропасть.
Когда откуда-то слева прозвучал знакомый звук выстрела снайперской винтовки Малчуна, я вскинул голову.
Лежать! Всем залечь! орал Гамгадзе сверху и с той стороны рухнувшей переправы.
Как там залегали пограничники, я не видел. Только слышал все повторяющиеся выстрелы. Слишком быстро повторяющиеся.
Тогда, невзирая на мешающие автомат и вещмешок, я полез вверх по веревке. Чтобы добраться до тропы, мне нужно было преодолеть несколько метров.
Несмотря на звуки выстрелов, я преодолел.
Оказавшись почти на вершине, я закинул одну руку на тропу, вцепился в какой-то камень. Подтянулся и увидел перед собой пару армейских сапог, стоявших на щебне пограничной тропы. Незнакомых сапог.
Когда я поднял голову, увидел Хусейна. Разведчик стоял надо мной, держал в руках автомат Мартынова и смотрел на меня своим холодным взглядом.
Стараясь удержаться на обрыве и нащупать ногами какую-то опору, я нахмурился. Посмотрел на него волком.
Надим Хусейн по прозвищу Марджара ничего не сказал мне. Вместо этого он только вскинул автомат.
Глава 8
Марджара вскинул автомат и дал короткую очередь куда-то вверх, в скалы. Выстрелил гораздо правее того места, где прогремел взрыв.
Молчун, бросил он отрывисто.
Потом обернулся к лежащему на земле и переводящему дыхание Мартынову. Бросил ему автомат.
Прикрой, товарищ старший сержант.
Мартынов поймал оружие налету. Несколько ошарашенно проговорил:
Какой я тебе товарищ?
А потом быстро поднялся и кинулся за каменную опору моста, стал вести из-за нее огонь куда-то вверх. Туда, куда дал очередь Хусейн.
Лазутчик же опустился ко мне. Протянул руку. Несмотря на это, я забрался на тропу сам.
Марджара поднялся.
Крепкий боец, сказал он безэмоционально. С твоей помощью мы убьем Зубаира.
Когда снова раздался выстрел снайперской винтовки, я обернулся. Потом пригнулся, стараясь рассмотреть, откуда стреляют.
Хусейн тоже пригнулся рядом.
На той стороне залегли Гамгадзе с Алимом и Расулом. Канджиев прятался за беспокойного Огонька.
По ним вели огонь из снайперской винтовки. Вели, надо сказать, невпопад. Пули или вообще уходили в «молоко», или же ложились гораздо выше, в скалу, или гораздо ниже, в пограничную тропу. Тот, кто стрелял, явно совершенно не умел пользоваться оптическим прицелом.
Их двое! крикнул Мартынов, выцеливая кого-то автоматом. Снайпер на той стороне! Его проводник, падла эта! Заминировал скалы над нами!
Нет, возразил Хусейн, глядя куда-то через обрыв.
Что «нет»?
Зубаир на этой стороне, сказал я. Он оставил проводника на той, чтобы имитировать снайперский огонь.
Мартынов поднял автомат стволом вверх, плечом прижался к столбу опоры моста.
Сука! Не вижу! Не вижу его! Он ушел!
Через несколько мгновений и винтовочный огонь стих. Гамгадзе зашевелился, лежа за низеньким валуном на пограничной тропе. Обернулся к Алиму.