- Мастер ждет - Мана меланхолично и неспешно, склонившись перед зеркалом, пытался поправить ущерб, нанесенный его прическе.
Я в замешательстве, все еще ощущая дрожь в ногах, стояла голая перед пустым шкафом.
- Тот кто в Нарнию играет идиотом скоро станет, - сообщил мне не без ехидства, но немного устало вампир.
- Ты тоже читал эту книжку? рассеянно спросила я. Нечего надеть. Те вещи пахнут, ты сказал
- И что?
- Ну, Ингемар почует.
Тишина повисла в комнате. Я, поняв, что сказала что-то не то, обернулась к Мане. Он стоял, опираясь рукой о комод, и внимательно глядел на меня.
- Что? как можно беспечнее спросила я.
- Ингемар почует, - сказал Мана дружелюбно. То, что я почую, тебя не волновало?
- Ну, ты же знаешь, что он и Мурза не дружат - залепетала я.
Мана еще внимательнее посмотрел на меня.
- Что не так? пошла в наступление я.
- Одежда, - любезно сказал зеленоглазый. Надо другую, - и он вышел из комнаты, а потом и из квартиры хлопнула входная дверь.
Я сунула вещи в стиральную машинку, злая до чертиков. Меня бесило поведение Маны, его собственнические замашки!.. Еще бесило то, что я, беспонтовая дуреха, бужу в нем подозрения по поводу меня и Ингемара. И будить-то еще нечего, а я уже пилю под собой ветку
Зеленоглазый вернулся быстро. Он бросил мне пакет с одеждой.
- Вот, ничего лучшего я не нашел, - сухо сказал он. Одевайся, и едем
Я достала из пакета псевдошелковый сарафан в черно-белую полосочку с красным поясом.
- Фу - сказала я, обиженно глядя на Ману.
- Одевайся, - железным голосом сказал он.
Из сумочки я достала запасные трусики, почти невесомые (научилась у Меуччи, признаюсь сразу, таскать с собой белье на всякий случай) и надела их под взглядом супруга.
- У кого же ты, светлая моя хорошая, такую бдскую привычку переняла? голос у Маны сочился ехидством.
- Ты от комментариев не можешь воздержаться на сегодня? холодно спросила я, поправляя сарафан. Тошнит уже.
- Прости, - неожиданно покладисто сказал он, подходя ко мне и беря за руку, - едем? Я хотел еще в бар заехать по пути
В баре
Мана задержался на два часа. Когда я, разъяренная, просидевшая в душной машине черт знает сколько времени, явилась туда, он как ни в чем не бывало попросил «еще минуточку». Я накрасилась в туалете, злясь, что за это время я могла бы купить себе нормальную одежду, а не этот китайский ужас.
Когда мы приехали, солнышко уже стояло очень высоко. На территорию особняка нас впустили вооруженные ребята. У Ингемара тоже строго стало, подумала я тогда. На стоянке у дома было много разномастных разнокалиберных машин.
- Что это? спросила я, выходя из «Ниссана» Маны. Съезд всей нашей каморры?
- Ага, - ответил в том же тоне зеленоглазый, вращая на пальце ключи и щурясь на ярком солнце, - Соллоццо, Барзини, Таттальи
Мне понравилась шутка, люблю «Крестного отца». Хмыкнув, я вложила руку в протянутую мне ладонь Маны, и мы пошли к дому Мастера.
- Con le persone che ho ammazzato, io potrei fare un cimitero (Людьми, которых я убил, можно заполнить целое кладбище), - гордо по слогам припомнила я фразу, вычитанную в какой-то англо-итальянской книжке о мафии.
- Как быстро растут дети, - повеселевший Мана накрыл мою руку второй своей рукой, да так и не убрал.
На столь теплой и душевной ноте мы вошли в дом Ингемара.
Едва войдя, я поняла, что вечеринка будет жаркой. Помимо знакомых мне вампиров, в доме было много нервных красивых мальчиков и девочек с перепуганными или же наигранно нахальными лицами. Я выглядела дура дурой в своем отвратительном наряде, с неуложенными волосами и с неполным макияжем, увы, от жары тональный крем не выжил, да и подводка с глаз исчезла За время, что я провела с Гаем, я привыкла выглядеть на все сто и теперь чувствовала себя неуютно.
Еще более неуютно я почувствовала себя, когда к Мане, как раз непринужденно расстегнувшему пару пуговиц на рубашке, подплыла миленькая блондинка из того тошнотворного типа, который нравится всем мальчикам. Я прямо почувствовала себя неуклюжей прыщавой закомплексованной малолеткой в дешевых шмотках, когда эта приторная, с вздернутым носиком, хорошенькая девушка в черном атласном корсете, тугих кожаных черных штанах подбежала к Мане и с криком: «Эммануэлль!» напрыгнула на него. Она обхватила его бедра тошнотворно стройными ногами и наградила поцелуем в губы. Эта девушка была как дочка Монро и Джаггера, взявшая красоту и сексапил от мамы, а крутизну и тоже сексапил от папы.
- Мари-Аньес! воскликнул Мана, явно обрадованный появлением этой девушки.
- О мой братик, - Мари-Аньес говорила на английском.
Она наградила Ману еще одним отнюдь не сестринским поцелуем.
Нет, она была как Дженна Джемисон и Анна-Николь Смит в одном флаконе. Сестричка!.. Я кисло подумала, что родственники и близкие Маны меня когда-нибудь доконают. Почему я ничего не знала об этой девушке?
Когда блондинка обратила на меня внимание, я сдержанно улыбнулась ей.
- О, какая милая куколка, - Мари-Аньес резво приобняла меня за талию, от чего я впала в ступор. Такая аппетитная, поделишься?
- Это моя жена Гайя, - сказал Мана. Лицо его было довольным до неприличия. Гайя, это Мари-Аньес.