Ни одного павшего? спросил боярин, не адресовывая свой вопрос ни к кому конкретному.
Данный факт также откровенно изумлял. Редкие стычки заканчивались без потерь победившей стороны. Даже не смотря на то, что летальных случаев в подавляющем большинстве сеч оставалось очень мало на его веку, относительно общего количества участников. Но так чтобы вообще никого редчайшая редкость. Особенно при столкновении более менее одинакового по численности противника. Если у одной стороны существенный перевес, то до хорошей драки ведь вообще могло не доходить. Постреляют на максимальном расстоянии друг в друга из лука без особого успеха, а когда доходит дело до сшибки, то меньшая сторона просто дает деру. Умирать просто так без серьезной причины дураков не много.
Посыльный описывал, что половина бойцов Тимофея получила ранения, и один возможно всё же не выживет, но на этот случай сейчас в хвосте боярского отряда покачивалась в седле жутко недовольная старая карга. Никак иначе Яков Прокшинич эту особу величать не желал, но и препятствий не чинил. Ожидание данной попутчицы задержало выход ещё на пару дней, но боярин в любом случае не торопился, раз за разом прокручивая в голове свои вскрывшиеся проблемы.
Сколько всего могли узнать и узнали его противники? Не сказать, что новгородские бояре отчаянно желали смерти друг друга. Скорее даже наоборот. Сокращение местного боярства сыграет против победившей стороны сильнее, чем даже победа противника. Ведь в таком случае влияние приглашённых князей станет сдерживать ещё труднее, а все хотели сохранить привычные устои и привилегии.
Нынешний князь одно название. Лишь сдерживающий фактор для соседей и не более. Даже его дружина состоящая всего из полусотни человек здесь для отвода глаз. Настоящая сила, которой мог похвастаться Господин Великий Новгород была в обширном боярстве, где каждый знал какой стороной держаться за меч и имел собственные дружины. Пусть это войско и никогда не сможет выйти единым фронтом из-за постоянных разногласий и тихой вражды.
Яков Прокшинич скосил глаза на осунувшегося в последнее время, но пытающегося бодриться бойца из стражи Боротно. Мужичок средних лет и не выдающийся ни своим телосложением, ни крепкой броней, только что прошел в шаге от смерти, а затем смог быстро проделать путь до Илемно и теперь сопровождал боярина, показывая и так известный путь к месту сшибки. Именно там остался Тимофей, пытаясь привести в порядок раненых и уставших бойцов. В ту же самую деревню, по словам посыльного, должны прибыть и телеги с собранным добром, ко времени прибытия боярина тех уже должны были оповестить.
Причину по которой Тимофей не послал за помощью Яков Прокшинич тоже не сильно понимал. Узнали о проклятых татях уже давно, с неделю преследовали и нагоняли, за этот срок передать весть даже на такое расстояние более чем реально и правильно. Пусть даже подмога может не успеть или быстро не найти перемещающиеся отряды, но она в любом случае придёт и хотя бы отомстит, прихватив
с собой добро. Боярин скосился на своего бывшего десятника, не прошедшего, так сказать, свой испытательный срок и поморщился, решив что это была уже его инициатива.
После всех действий Тимофея в подобной глупости его заподозрить было слишком сложно, а значит это Мишка захотел выслужиться. Паренек же лишь в последний момент перехватил вожжи, понимая куда ведет его людей зарвавшийся подопечный боярина. И положа руку на сердце, Яков Прокшинич понимал, что тот всё сделал правильно, но этот акт неподчинения его приказу заставлял сильно понервничать. Ведь в этот раз уже не получится его так просто приструнить. В отличии от боярской дружины, Тимофей довел до конца порученное городом, а там получается и князем, дело, сохранив порядок на вверенной для защиты земле.
Глава 23
Тимофей высоко поднял зажатый в руках колун и почти не целясь опустил его на толстую полешку. На второй день подобной работы тело не привычное к такому труду слегка ныло и ломило, но молодой человек не особо обращал на это внимание. Ему хотелось отвлечься, а что может справиться с этой задачей лучше, чем тяжелый и монотонный труд. Поэтому он уже второй день и уходил в лес со своими людьми на место выжега будущей новины.
Заготовка древесины, а также угля проходила к этому году уже более организованно, чем всё было в начале. Теперь поваленные стволы осматривали, прикидывали их лучшее применение и только потом уже определяли дальнейшую судьбу. Средние по размеру и поровнее оставлялись на долгую сушку с прицелом применения их в строительстве. Те что поменьше шли в основном на дрова или в угольную яму почти сразу же. А вот у самых больших и толстых экземпляров было несколько путей.
Тащить вековой дуб лошадьми по лесной чаще приятного мало, пусть и будут этим заниматься трудолюбивые лошадки, да и зимой по снегу всё же чуть легче чем зимой. Поэтому иногда подобные экземпляры всё же доставляли в Боротно, однако подавляющее большинство обрабатывали прямо на месте. Слегка подсохшие толстые бревна внимательно осматривали, те что поровнее, без трещин, без следов болезней аккуратно распускали на доски прямо тут. Так и возить легче и смысла особого в обратном нет. Так называемая лесопилка на водяном колесе не особо справлялась со всеми объемами Боротно, существенно подросшими в последнее время.