Советы могут стать обладателями крайне оружия, которое перевернет весь ход войны. Танки, корабли и самолеты перестанут быть той силой, которая главенствует на поле боя Насколько я понял, ты позвонил мне не для того, чтобы просто рассказать об этом?
Да, естественно. Хочу напомнить о нашем старом разговоре о переговорах. Думаю, пришло время их возобновить. Та, старая попытка с Гессом оказалась слишком поспешной и Форин-офис не приняла в серьез наши намерения договариваться. Настоятельно прошу тебя подготовить почву. Ты же понимаешь, что, уничтожив Германию с помощью этого оружия, Сталин не успокоиться. Следующей жертвой станет Великобритания.
Твои опасения мне понятно. Более того я их разделяю. Думаю, смогу встретиться с его величеством и сообщить об этой новости.
Глава 19 Новые следы новая дорога
Верую, Господи, верую в тебя, бормотал он багровыми, искусанными в кровь, губами. Верую в твою правду и силу
До недавнего времени ксендз Вацлав Шиманский, служивший в небольшом приходе под Лодзи, отнюдь не являл собой образец образцового священника, что истово верил в Христа и прилежно нес слово Божье к людям. Скорее наоборот. Ксендз нередко пропускал службы, хорошо набравшись крепкой домашней наливки. Частенько предавался греху чревоугодия, что отразилось на его грушеподобной фигуре с плотной массивной нижней частью и щуплым верхом. Без должного пиетета относился и к самому Господу, панибратски называя его пан Иезус или дядюшка Христос. В самом служении Вацлав уже давно не находил той особой благодати, за которой когда-то пришел. С началом Великой войны стало еще хуже. Видя вокруг себя крушение целого мира, убийства и страдания, ксендз вообще потерял веру. В таком мире, решил он, Бога просто не может быть.
Однако произошедшее несколько часов назад его настолько потрясло, что все внутри него перевернулось. В могуществе разбушевавшейся стихии, спасшей его и тысячи пленников из лагеря, он увидел руку Всемогущего Господа. Все изменилось в один момент. Их как раз перевели в новый барак, как небо над ними вдруг заалело кроваво красным цветом. Раздался ужасающий воющий звук. Женщины и дети, что в бараке были, сразу же в визг ударились. Кое-кто из мужиков от страха на пол попрыгали и под нары полезли. Он и сам, что тут скрывать, до ужаса испугался. Думал, проклятые немцы спалить их заживо в бараке решили.
Потом еще страшнее стало. Вокруг стрельба поднялась. Из пулеметов и орудий палили так, что уши закладывало. Вацлов уже решил, что придется ему и всем невинным душам сейчас душу Богу отдать. Вспомнил ксендз тогда, кто он таков есть, и начал отходную молитву читать, чтобы к Господу правильно уйти. Рядом с ним встали на колени и другие пленники, словно почуявшие наступающий конец. И взрослые и дети, и женщины и мужчины, они все как один, окружили священника и повторяли за ним слова молитвы. Повторяли, кто как мог: коряво, заикаясь, едва слышно. Неважно, главное искренне и с истовой надеждой.
Только не судьба была дочитать Канон молебный при разлучении души от тела. Прямо на его глазах вспыхнула дверь барака, занялись стены. Ксендз, словно обезумел в этот момент. Страшно закричал и бросился прямо на горящую дверь, которую и благополучно снес.
На улице же царил Ад! Ксендзу разом вспомнились многочисленные сюжеты из Священного писания о геенне огненной и Армагеддоне месте последней битвы сил добра с силами зла в конце времен. Все было черным черно! Удушливый дым не давал вздохнуть полной грудью! Сентябрьский воздух буквально кипел от нестерпимого жара. Стоявшие по углам лагеря вышки с пулеметами и зенитными орудиями пылали рождественскими свечками и рассыпались на глазах. Фигурки надзирателей и охраны, палившие из оружие в небо, исчезали, превращаясь в прах. И разве это не было доказательство Его существования и Его всемогущества
Отче наш, сущий на небесах! улыбался Вацлав, чувствуя, что вера в Господа вновь поселилась в его сердце. Все в его душе возрадовалось
этому. Вновь он нашел себя, свое место и свою цель в этой жизни. Да святится имя Твое! Да придет Царствие Твое! не останавливаясь текли слезы по его лицу. Только это были слезы счастья, а не горести. Ведь, скоро, очень скоро, он встретится со своим Господом. Прости меня Господи за слабодушие и неверие. Слаб я, как и всякий человек. но теперь все будет по-другому. Слышишь Господи?
Он упал на колени, с хрустом проломив запекшую корку земли. Тряпки, когда-то бывшие брюками, начали тлеть на его ногах, но священник совсем не чувствовал боли. Его переполняло странное вдохновляющее чувство успокоения. От страшных метаний и сомнений в его душе не осталось и следа. Сейчас Вацлав твердо знал, что Господ есть и присматривает за ними и всеми невинными душами на этой грешной земле. Только Он мог наслать на немцев огненный дождь с небес и спасти их от гибели. От этого переполнявшего его чувства хотелось смеяться и громко восхвалять Христа.
Воспоем же осанну Господу нашему, начал было он говорить, как нечто невероятное и не имеющее право на существование привлекло его внимание. Исусе Христе Исусе Христе только и мог повторять он. Исусе Христе