Вдруг, за спиной рядового раздалось громкое шипение и специфический металлический лязг. Вздрогнув, рядовой едва карабин не выронил. Откуда здесь поезд? Эту ветку же ремонтируют. Господин ефрейтор же сказал, что сегодня до обеда никакого движения не будет. Тут, вообще, тихо должно быть.
Дева Мария задрожали губы парнишки, развернувшегося на месте. Что это такое?
На остолбеневшего полицая из густого облака черного дыма надвигалось нечто огромное, массивное с летящими во все стороны искрами. Тонко, выворачивая душу, ревел свист.
Паровоз, паровоз лепетал эстонец, путаясь в ремне упавшего под ноги карабина и валясь на спину. А-а-а-а-а, залепетал он тонким голосом. А-а-а-а-а.
Огромный локомотив, весивший десятки тонн, непостижимым образом парил в клубах дыма и перегретого пара на высоте метра или полтора метров. Из-за своих размеров, он казался доисторическим чудовищем, жителем далекого-далекого прошлого, неведомой силой возвращенного в наше время. На его морде огромным глазом горела ярко-красная звезда, раскинувшая в разные стороны пять своих лучей и объятая искрящими голубыми молниями. От ее красного блеска, предвещавшего что-то ужасное, Реймаа жутко захотелось заползти в какую-нибудь глубокую нору и там уткнуться головой в землю.
Братцы, да здесь совсем мышей не ловят. Тишь да гладь! откуда-то сверху раздался громкий бас; из пара, словно из облака, выпрыгнула здоровенная фигура в расстегнутом матросском бушлате, из-под которого рвалась наружу светло-синяя тельняшка. Совсем нас видно немец списал. Полундра! Матросская душа в городе! Сейчас мы вас пощупаем за волосатое вымя Ну-ка, Ганс, подымайся, погутарить с тобой треба. Быстро! Хенде хох, малохольный!
Скулящего эстонца, как беспомощного кутенка, матрос ухватил за шиворот и поставил на разъезжающиеся в разные стороны ноги. Потом несколько раз с силой встряхнул, отчего у парнишки громко клацнули зубы.
Ба, в штаны наделал! Братцы, обделался немчик! Товарищ Теслин, поспрашать мне немца али нет? Больно уж хилый он, того и гляди Богу душу отдаст, крикнул матрос куда-то в сторону дыма. Я хоть и языкам не обучен, но другой способ гутарить знаю, скаля полный никелированными зубами рот, матрос поднес к эстонцу внушительный волосатый кулачище с синей татуировкой якоря на внешней стороне кулака. Сказывай, Ганс, сколько поездов с гражданскими ушли на запад? Ну? Ферштейн меня или нет? Слышишь меня, сукин сын
Полицай, глядя на него, как кролик на удава, тут же отчаянно закивал головой. Он все прекрасно понял. Все его показное незнание русского языка, что эстонец последние месяцы с гордостью показывал, мгновенно слетело с него, как луковая шелуха.
Понял, понял, товарисч, Я все скажу, что надо, бормотал он, трясясь, словно осиновый лист. Все мысли об арийском происхождении и ненависти к евреям и славянам
крест накрест обмотанными вокруг торса, вышел из строя и крепко обнял старика. Странное это было зрелище: плотный крепкий мужчина держал в объятиях сухонького старичка.
Что ты, батя, сырость развел? Мы это, советские, похлопал его по спине матрос. Сильно бойца проняло, словно родного батю встретил. Натерпелся, вижу, старый. Потерпи, батя, еще немного. Слышишь? Потерпи, шептал парень, чувствуя, как у него на глазах тоже выступили слезы. Дай срок, выкинем немцы под зад коленкой с нашей земли. Теперь обязательно выкинем. Понимаешь, батя? У нас ведь такое оружие есть, что весь мир ахнет, захлебываясь от восторга, бормотал он, не отпуская при этом старика. Мы теперь немца, как волка, будем гнать до самого его логова. Прямо под зад ему, суке, огонька кинем
В какой-то момент прослезившийся старик отпрянул от матроса и с надеждой в голосе стал вглядываться в лица проходивших мимо бойцов. Посмотрел сначала на одного, второго, третьего. Затем вдруг вцепился в рукав шинели первого попавшегося красноармейца и спросил:
Вы сынка мово не видели? А? Сынка, говорю? Витьку? с какой-то дикой непередаваемой надеждой в голосе снова и снова спрашивал он. Худой такой, как палка. Витька Малышев? Матросом службу несет. А? отпустив этого, старик схватил рукав другого бойца и стал жалобно, по собачьи, заглядывать ему в глаза, словно хотел в них прочитать ответ на свой вопрос. После энтого училища свово ушел на войну мотористом.
Рядом с ним остановились солдаты и начали расспрашивать его о сыне. Старик рассказал им и про учебу сына, и про его соседку-невесту, и про школьные увлечения. В конце концов, из внутреннего кармашка своего пальто вытащил фотокарточку, бережно завернутую в газетный листок.
Вот, сынок мой. Родненькие, поглядите-поглядите. Может видели где-нибудь, с выцветшей фотокарточки глядело улыбающееся лицо молодого парня в светлой рубашке. И столько в нем было молодости, веселости, бесшабашной уверенности в завтрашнем дне, что губы сами собой раздвигались в улыбке. Витюшеньку мово
Его фотокарточка пошла по рукам. Бойцы внимательно всматривались в изображение, качали головами и передавали его дальше. Из глубины строя в какой-то момент раздался возглас:
Братцы, кто Виктора Малышева знает? Народ Виктор Малышев, моторист. Бате, помочь надо. Кто про парня слышал?