Я протянул руку чтобы забрать, но Таисия резко прижала рюкзачок к себе.
Мне нравится, куда уверенней сказала она. Спасибо.
Она начала открывать все застежки и увлеченно изучать внутреннее пространство рюкзака. К сожалению, проверить его вместимость возможности не было поблизости не было ничего, что можно было бы засунуть внутрь. Разве что щенка? Но он точно будет против такого произвола.
Как себя вел этот бандит? спросил я, присаживаясь с другой стороны от щенка.
Прекрасно. Только я так и не придумала, как можно сократить Счастливчик. Разве что изменить имя и взять аналог из других языков? Что-нибудь про везение или удачу. Лаки*, Шанс** или Глюк***.
«Глюк это по-нашему, оживился Песец. Сидр, разумеется, вне конкуренции, но и Глюк прекрасное многозначное слово. Спросят тебя, не из живетьевских ли он собак, а ты в ответ: Это Глюк. И сразу всем всё понятно».
Я припомнил взрослых живетьевских собак. Такой Глюк словить это ж и целители не помогут. Наверное, затем и выводили таких опасных животных: сами привиделись, сами съели. Если брать в качестве имени Глюк, то стои́т вопрос уже о ласковом прозвище. Глючик? Глючок?
Щенок тяжело вздохнул, как будто оказался в курсе моих размышлений и его вовсе не радовала идея называться Глючком. Какое это, оказывается, геморройное дело придумывать собачью кличку.
А я говорю, самое время! запальчиво вскричала княгиня Беспалова.
О чем речь? понизив голос, поинтересовался я у невесты, которая наверняка была в курсе темы разговора.
Мама предлагает объявить войну Живетьевым, охотно поделилась информацией она. Потому что нападением Арины Ивановны они фактически объявили войну нашим княжествам. Она точно выжила? В новостях ничего про нее нет.
Точно выжила, и император ее отправил в тюрьму.
За нападение на нас?
Подозреваю, совсем по другому поводу. На шалости Живетьевой он смотрит сквозь пальцы, если они направлены не на него. Арестовал значит, нагадила лично ему.
Вот именно, воинственно бросила Беспалова-старшая, обратившая внимание на мои слова из-за прозвучавшей вражеской фамилии. Этот целительский род пользуется императорским покровительством и творит всё что хочет.
И всё же я предлагаю
подождать до завтрашнего Совета, спокойно сказал князь Шелагин. И в зависимости от того, что мы услышим от императора, решать, объявлять войну или нет. Будет неудобно, если он восстановит целительскую неприкосновенность, о чем мы не будем знать.
С чего бы ему восстанавливать целительскую неприкосновенность?
Он рванул к месту взрыва сам, не дожидаясь отчетов. О чем это говорит? Живетьева ему чем-то очень важна.
Я предполагаю, что она на Константина Николаевича каким-то образом воздействует, неуверенно сказала княгиня.
Не исключаю такой возможности, признал Шелагин-старший. И даже если это так, нам с вами это ничем не поможет. Каким образом мы сможем отправить на обследование главное лицо государства? Один только слух о ментальном нездоровье императора вызовет шевеление на границах. А если он подтвердится? Нужно действовать очень аккуратно. Поэтому, дорогая моя Калерия Кирилловна, предлагаю вам успокоиться, отдохнуть, а завтра с точной информацией о Живетьевых, со свежими силами и с новыми идеями решать, что лучше делать.
Будут ли они, новые идеи? вздохнула Беспалова. Я все также настаиваю на объявлении войны.
Оставим это на крайний случай. Мы собирались ужинать, не так ли? Нам нужно все обдумать.
Шелагин говорил, аккуратно отвешивая каждое слово, и наверняка надеялся совсем не на объявление войны, а на то, что удастся сымитировать магический бой императора с главой целительской гильдии, в результате чего на выходе будет два трупа. Потому что был уверен: пока во главе страны «Костенька», любое выступление против Живетьевой будет воспринято как подрыв существующей власти. И тогда объявление войны Живетьевым выльется в противостояние с императорскими людьми, к которым присоединятся люди князей, особо недолюбливающих Шелагиных и Беспаловых. При попустительстве императора желающих раздербанить соседнее княжество найдется предостаточно. Они же не в курсе, что у каждой реликвии есть оптимальная площадь покрытия, а все, что сверх этого, очень плохо отражается на том, кто часто обращается к реликвии. Возможно, у нас уже половина князей с прибабахом
Вкусная еда Беспалову немного успокоила, и княгиня даже перестала говорить о политике, так что ужин прошел довольно мирно. Если не считать того, что гостья опять пыталась выведать, кто же нам построил этот замок. Князь опять жонглировал словами, при этом ничего не говоря и сохраняя важный вид.
Я спохватился и проверил метки императора и Живетьевой. Они находились далеко друг от друга: император во дворце, его подельница в той же тюрьме, в которой сидела чуть раньше. Можно сказать, старушка стала злостным рецидивистом не первый раз покушается на императорскую власть. Живетьевская Метка полыхала злостью и недоумением поди, пыталась понять, как так случилось, что подорвала себя вместо нас. Или как вариант, прикидывала, какие именно ее действия могли привести к отключению реликвии, о чем ей наверняка сообщил император. Сам он, судя по Метке, находился в глубоком отчаянии. Причем временами там всполохами появлялось удовольствие. Странное сочетание.