Тоня,
ты как там?
Грандиозно, конечно. И чего теперь?
Сейчас учить тебя буду. Трутовики видишь, грибы на стволе? Вот в них будешь целиться.
Ноги не ширине плеч, упор в плечо, левая рука на цевье, правая на рукояти. Мишень в двадцати метрах, чтобы интереснее было. Инструктор по правую сторону, дыхание глубже, взгляд горячее, а палец в тоскливом ожидании лежит на спуске.
Хорошо всё видишь?
Угу.
Тогда жми. И стой уверенно, повернись немного, ага. У неё отдача гораздо сильнее.
Вдох. И медленный выдох, как с пистолетом. Выстрел! Попадание! Ствол вверх! Пуля пробила плотный гриб и застряла в трухлявой древесине. Наверное.
Ю-ху! Оля, а откуда ты так научилась хорошо с оружием обращаться?
Когда в деревне была, меня дедушка обучал. Строгий был. Потом в секцию спортивной стрельбы ходила год. Вот там дисциплине хорошо учат, а она в любом деле нужна.
А ушла почему?
Не помню. Разонравилось, наверное.
Второй выстрел улетел в молоко. Всё-таки даже без штыка «Света» весит все четыре килограмма и длиной полтора метра. Удержать такую сложная задача, стрелять без тренировки тем более. И сама винтовка требует тщательного ухода, так как механизм у неё старый и сложный. Ударная часть любит забиваться грязью и песком.
Третий выстрел попал в берёзу, пуля вылетела насквозь, что видно было по разлетающимся щепкам.
Промах, спокойно сказала Оля.
Почему? Я же попала.
У тебя цель грибы. Если не попала, значит промах. Нечего патроны на чушь тратить.
Ну и ладно. Видишь тот, самый большой и кривой? Вот я его сейчас разнесу в клочья!
Оля ухмыльнулась, однако улыбку согнало точное попадание. В яблочко, можно сказать, хотя мишень и огромная. И ещё один, и третий в цель! Калибр 7.62х54 винтовочный. Очень мощный, что Оля давно понимала, но вот сестру такая сила опьяняла.
У тебя талант.
Я поняла самое главное. Нужно быть спокойным, уверенным и думать, что делаешь! Тогда пуля сама летит куда нужно.
Так оно и есть. Слушай, может, не поедем уже никуда сегодня? Мне лень.
Мне тоже.
Мяу, утвердительно констатировал и Кишка.
Оля взяла кота на ручки: Чего, есть хочешь? И всё же не зря мы тебя взяли, котофей.
Слушай, Оль, есть мазь у нас? Синяк всё больше.
Есть, конечно. Сильно болит?
Да, нет, наверное.
Не успели девочки опомниться, как свечерело. Солнце спряталось за горизонт, однако спать не хотелось, особенно Оле. И пускай, что было чем ещё заняться, через силу они уснули.
Новолуние. Полная тишина, к которой так сложно привыкнуть. Сознание заполняет её воображаемым свистом, трещоткой, а порой просто слышишь текущую в венах кровь или биение собственного сердца. Продолжаться это будет недолго, скоро утро, а там разыграется ветер, может, пара шишек упадёт, надломится сухая сосна, зашелестят кусты можжевельника. Но сейчас ничего. А ничего способно быть очень громким, очень тяжёлым и очень волнительным.
Слишком тихо подумала Тоня и присела. Оглядывается, а Оли нет. Хотела крикнуть, позвать, но прерывать ночь желания не хотела, пускай и страшно.
Снова шутить вздумала? И фонарик неясно где. Я же не вижу ничего, блин.
Мяу, в темноте блеснуло что-то искоркой.
Ты-то чего проснулся?
Мяу-у, послышалось уже с корпуса танка.
Куда? Показать чего хочешь?
Тоня аккуратно шла, ориентируясь на мяуканье и блеск в темноте. Вдруг Кишка остановился и уселся. Под ногами песок. Холодный и противный.
И чего ты меня сюда привёл?
Кот лениво зевнул, повалился на бок. Вдалеке загорелся тёплый огонёк. Долгое время он был единственным, кто нарушал ночь, но до берега стала доноситься скромная мелодия. Разливалась над водной гладью, пробегала мурашками по спине и врезалась в память. Нет. Нет, она не врезалась, она занимала своё законное, давно утраченное местечко. Вот она остановилась. Нервный всхлип, глубокий вдох и очень тихие слова.
И вновь тишина. Перед глазами у Тони замаячили два светлячка. Они выписывали в полёте овалы, потом бесконечность, а потом и вовсе хаотично закружились вокруг неё и улетели куда-то далеко. Кишка боднул лбом в коленку.
Мяу.
Место тишины занял обыкновенный плач навзрыд. Прерывающееся дыхание, всхлипы, а Оля там совсем одна. Тоня заметалась, на неё укоризненно глядел кот, как бы говоря: Чего ждёшь? Иди, успокаивай!
Никогда ночью не плавала. Страшно.
Тоня набрала полную грудь воздуха, Оля! Оля, я же приплыву!
Досадно поглядев на дорожку света, исходящую от лампы, Тоня шагнула в неизвестность. Пупок, шея и вот погрузилась полностью. В беспроглядной пучине можно было раствориться, если бы не холодное течение. Бодрит! Тоня яро шлёпала ногами по воде, пускай что голеностоп продолжал болеть. Мало что могло её сейчас остановить. Тут её заметила Оля.
А? Ты? Как?
Я же. Говорила. Что. Приплыву! Ух
Оля ошарашено глядела на неё, не в силах подобрать слов.
Ну, ты мне поможешь? Тоня зацепилась за борт, но подняться была не в силах.