Хей! На мне бинты, нельзя на меня брызгать! Оля резвым движением руки направила в сторону Тони стену воды, будто заклинанием.
Хватит! Говорю же! Холодно!
И! Ничего! Не! Холодно! на каждую паузу она отмахивала от груди очередной сверкающий в свете утреннего солнца веер.
Тоня уже и забыла про холодную воду, зайдя в неё по пупок, утопая пальцами в речном дне.
Я тебе покажу!
Боюсь! Съешь небось, вон, смотри какое пузо!
И никакое это не пузо! Нормальный живот
Ой, ладно тебе, шучу же, Оля потянула сестру за руку, и та повалилась грудью прямо в ручей, Бодрит?
А-а-а! С ума сошла?! Если утону?
Где утонешь? Тут и Кишка не утонет, во, смотри! Сидит на берегу и лакает.
Ой всё, пойдём!
Ладно уж, пошли.
***
Вся одежда на суше намокла. Оля и Тоня уселись на бережок, пытаясь отдышаться. Обе теперь чистые и счастливые. На дуле танка гордо развевались трусы, майки, штаны, рубашки и кое-что ещё, где благополучно сохли, а сами девчонки пошли набирать воды из старой колонки, что была покрыта синей облупившейся краской.
Закончив со всеми делами, забрав некоторые хозтовары и посетив в последний раз могилу, девочки вернулись к танку. Оля тихонько уселась, только голова ещё немного гудела из-за раны.
Теперь можно в город ехать.
Так, а что мы всё-таки искать будем?
Наверное, Дворец Советов. На карте видела, как проехать. Никогда там не была, а сейчас даже зайти сможем, если повезёт.
Круто!
Тоня видела Дворец Советов только на почтовых марках и по телевизору.
И снова, как в сотню раз до этого, без особых проблем двигатель затарахтел. Тоня теперь молча сидела в рубке, с нелепой ухмылкой уставившись на небо.
Глава 10 Память
Главным ориентиром в Москве был изваянный в бетоне и арматуре Ленин, что возвышался над любым другим зданием в городе на сотню метров.
Дворец Советов величественное сооружение в стиле советского классицизма сталинского ампира. Символ многочисленных побед социализма, расположенный на бывшем месте храма Христа Спасителя. От него паутиной по всей Москве расползались широкие проспекты. Тут восседали все важные шишки Советского Союза. Здесь же проводили совещания, собрания, съезды КПСС и принимали иностранных дипломатов. Высотой свыше четырёх сотен метров. Возвели этот проект за двадцать с лишним лет. Начали в 30-х, заморозили проект и разобрали на металл во время войны с нацистами в 40-х. Потом разморозили в 50-м и закончили уже в 71-м году. Даже сейчас, после бомбёжек, войны и разрушений Дворец Советов не переставал удивлять монументальной красотой.
Пускай все строгие и величавые барельефы были уничтожены, никак это не умоляло монструозного величия архитектурного гения десятка свыше проектировщиков. Не умоляло это и труда свыше сотен тысяч рабочих по всей стране, всех возможных профессий, напрямую участвующих в возведении этого гиганта. Здание столь громадное, имеющее столько нюансов и закоулков, что без инструкции, размером в том, просто не разобраться. Колонны из мрамора, надкушенные пулями и осколками, стояли не шелохнувшись, а толстенные стены не пропустили внутрь и единого снаряда. Даже ядерный удар, эпицентром в километрах двух отсюда, не смог разрушить, лишь поддел искусное художественное обрамление. А Кишка спал, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг.
Тоня была очень взбудоражена: Какой огромный!
Да, высокий, смотри, какой Ленин большой сверху.
И зачем их столько? Тоня задрала голову высоко вверх.
Как же, вождь революции, политик, писатель, ещё и философ. Неужели ты и этого не знаешь?
Знаю. Только его в каждом городе по штуке, и тут ещё один. Мне мама говорила, что в культе личности ничего хорошего нет.
Наверное, им виднее было. Главное, что красиво. Смотри, какие храмы в сравнении с ним крохотные.
Белые, но грязные лестницы. И ступенек было штук сто, не меньше. Ни тебе поручней, ни скамеечек по дороге. Видно, члены партии обязаны были и сами каждый год сдавать нормы ГТО, чтобы каждый день подниматься и спускаться отсюда по два раза. Почему два? С перерывом на обед конечно! Служба службой, а обед по расписанию.
Датчики движения и звука, на каждом углу кабинеты с компьютерами, турникеты и много чего ещё. Многие вывески до сих пор горели зелёным, указывая на пути эвакуации. Где-то ещё тихо надрывался динамик, охрипши совсем, не перестав за девять лет кричать об эвакуации. Некоторые двери были заперты, о чём оповещал спокойный женский голос: «Проход воспрещён». Может электростанция где-то в районе всё ещё работала. Преобладающая часть проводки в любом случае давно перегорела или была повреждена, потому можно было без особых проблем попасть почти в любой кабинет. А ещё тут были странные трупы. Может им неделя всего, а может месяц, но они, как и тот бандит и Елизавета, совершенно не гнили. И Николай не гнил. Не так далеко была пара высокоскоростных лифтов.
Оля, Оля, смотри! Это же лифт, у него и кнопка горит зелёным.