ИиИ! Вот представь, целая Октябрьская революция, братство, товарищество, дружба, столько всего! Электричество, водопровод, школы, радио, даже телевизор там были! А поделиться не с кем оказалось. Нет, поделиться я могла, но меня не понимали совсем. Не нашлось никого или я плохо искала. Только бабушка меня немного понимала, но она, как я помню, раньше в партии была, может, поэтому такую черту свою потеряла. Не знаю. А она через столько прошла, столько всего видела! Коллективизацию видела, как шахты новые бурили и заводы воздвигали посреди ничего. Как народы выселяли и многих в Сибирь сослали и всё равно меня такую понимала. Нет, точно понимала, а показывать, наверное, не хотела вовсе. Может, с высоты своего опыта считала, что такое маленькое личное счастье сущая мелочь, а может, убедила себя в этом. Не могу её винить, тогда точно счастье одного перед жизнью всей страны ничего не стоила. Это правильно, но красиво там было. Очень красиво. Ну, в общем, так, наверное. Да.
Знаешь, что, Оля. Я тебя заставлю книжку написать. Нельзя такому пропадать!
Да ну тебя. И вообще, мы в село какое-то почти заехали.
Широкая поляна. Детские качели. К цепям крепилась прогнившая деревянная сидушка, зелёные металлические профили, из которых состояла конструкция. Детская горка тоже не в лучшем состоянии: лестница недосчитывала половину ступенек. Была и карусель, проржавевшая, потерявшая любые надежды закружиться с ребятами на борту вновь. Вокруг полуголые берёзы, с вот только показавшимися светло-зелёными листочками. Безмятежность вновь прервала Тоня.
А мы что искать собрались? Почти приехали уже.
Разное. Документы всякие. В Москве что-нибудь точно найдём. Зацепку бы только, Оля спокойно переключала передачи, когда вдруг увидела движение впереди, Так, поднимайся давай, идёт кто-то.
Кто?!
Кто-то! Я откуда знаю?
Навстречу шла низенькая женщина, чуть выше Тони, лет сорока, в какой-то задрипанной куртке и с охотничьем ружьём позади. Она чуть ли не падала без сил на землю. Впалые щёки, мешки под глазами. Взгляд поникший, лицо будто сползало с черепа, а ноги волочились по земле.
Тонь, достань пистолет, мало ли что, Оля медленно высунулась из рубки с винтовкой в руках. Здравствуйте!
И вам здравствуйте
Вы в порядке? Помочь вам? Оля цыкнула Тоне напоследок, чтобы та сидела молча, а сама пошла к женщине.
Помочь?.. Молодая такая. Солдат?
Э-э, нет
Не придавая внимания наличию винтовки у собеседника, женщина пристально рассматривала Олю, остановив внимание на бляшке.
Тогда с кого сняла?
Ни с кого я ничего не снимала, я не воровка.
А по виду и не скажешь, женщина вздохнула, присела на траву и принялась сверлить Олю недоверчивым прищуром: Ты, девочка, откуда?
С Урала
Врёшь же, перебила женщина.
Вы сами откуда?
Дом неподалёку.
Неловкая пауза.
Меня Оля зовут, а вас?
Для тебя
Елизавета.
Может вам всё-таки помочь?
Если у тебя еды найдётся, в долгу не останусь.
Оля попятилась спиной к 57му. Встала за кормой и поглядела на Тоню, та вопрошающе приподняла брови, но в ответ лишь услышала: «Галет дай». Она удивилась, но просьбу выполнила. Оля настороженно протянула печенье Елизавете, которая спешно открыла пачку и с жадностью запихала в рот три штуки.
Вы совсем ничего не ели?
Неделю точно.
Прости, редко сейчас хорошего человека встретишь. Пойдём, доведу тебя до дома.
Можем доехать, залезайте.
Заглянув внутрь, Елизавета пересеклась взглядом с Тоней, которая отсела, освободив место попутчику. Кишка же даже не высунулся поздороваться с новым пассажиром.
***
Тоня сидела зажатой и стеснённой, что ей категорически не нравилось, но она знала способ выйти из такого затруднительного положения.
Елизавета?..
Елизавета Григорьевна.
Елизавета Григорьевна, кем вы раньше работали?
Учителем математики в сельской школе.
А почему в сельской?
После педагогического по распределению попала. Подумывала уехать потом, но детки смышлёные попались, способные. Они ко мне привыкнуть успели, я к ним, вот и осталась.
А вы одна совсем живёте? Почему не уехали отсюда?
Муж на фронте погиб, хороших знакомых болезнь забрала. Год спустя, кто выжил, собрались человек тридцать, уехали на юг, ближе к Туле. А я одна осталась куда мне уезжать? Тут хотя бы дом родной. Вот и он, кстати.
Снаружи чистый и ухоженный, в меру возможностей одинокой женщины, конечно, двухэтажный. Танк спрятался под брезентовой тканью камуфляжной расцветки, что нашлась в амбаре. Лестница к парадной для виду, всего две ступеньки, но и их Елизавета преодолевала с трудом. Дверь не заперта. Недалеко из земли торчал колодец, выложенный из крупных отёсанных камней, связанных бетоном. Весь он был пошарпанный, обглоданный временем, не осталось практически ни единого целого кирпичика каждый имел изъян. Пулевой скол, простая трещина или глубокая потёртость. Прямо за домом большой участок. От забора, что ранее разделял соседей, остались только одинокие железные трубы. Никаких источников электричества.
Оля выглянула в окно, за которым был виден сад: Вы столько всего выращиваете!