Олю одолела тревога. А если Николай болел тем же? Он же кашлял кровью, терял ориентацию и у него болела голова. Но умер спокойно, крови повсюду не было. Да и девочки бы уже давно заразились, а ходят вполне себе здоровыми. Слишком много неясных совпадений. Она захлопнула медкнижку и отложила.
Оля-я! Смотри! послышалось с улицы.
Чего там?
А вот приди и увидишь!
Тоня стояла на углу около входа в подвал медпункта. Массивные железные створки, закрытые на амбарный замок и железную цепь, преграждали путь. Зловещий такой замок, чёрный и ржавый с одной стороны. Подвал находился в тени, потому снег тут ещё не весь растаял.
Откроем? спросила Тоня.
Зачем? Мне вот туда как-то неохота лезть.
Чего там страшного может быть? Первый раз в темноту лезем, что ли? Я теперь и стрелять умею.
Стрелять умеет. В кого ты стрелять собралась, ещё и в подвале? Хочешь, чтобы уши лопнули? Или в меня попасть? Это медпункт, а там всякое может храниться, в том числе и то, чего нам трогать не следует. Я, пока не стемнело, пойду домики осмотрю.
Ну, куда ты?
Дятел всё продолжал свою трещотку. Стучит и стучит, громко главное, прямо над головой. Они обычно делают себе капитальное жильё дупло, в начале весны. Видимо, всё расписание попортилось с такими новыми
порядками. Да и должен был он испугаться развлечений девочек, но не улетел, остался. Привыкли, судя по всему, немногочисленные представители животного мира, не обращали уже внимания на оставшихся людишек с пушками в руках и тараканами в голове. Всё долбит и долбит кору, успокоится, пройдёт минута, опять начнёт и так без остановки. Всё же что-то живёт, не только безучастные деревья и травы, которые даже города захватывать не сильно торопятся, но даже дятел.
Обычные лагерные домики, в каждом кроватей на четырёх человек, ванна и шкаф-гардероб. Отдых для всей семьи. Такие компактные турбазы точно были не для простых рабочих, а для тех, кто побогаче и поважнее, а может и наоборот. Для подавляющего большинства были пансионаты и заведения размерами побольше. Окончательно развеяли домыслы дорогое вино, что в шкафчиках тёмных хранится, и тумбочки, узоры на которых потребовали отнюдь не малого количества нервов какого-нибудь столяра. Не просто же так некоторые ровнее? В любом случае власти странно нерасторопными оказались в отношении появившейся болезни.
Трещотка дятла начинала напоминать автоматную очередь.
Оля вытащила одну бутылку вина. Всё в пыли, хоть пиши на ней. Сладкое. Красное. Из Крыма. Этикетка держалась как припаянная, и не поддеть. Лёгонький удар по стеклу, а звон чистый и яркий. Не хрусталь, ясное дело, а мелодичный. Пробка с громким хлопком улетела прямиком в потолок, отчего девчонки сильно испугались, только Кишка продолжал вальяжно расхаживать, будто и не случилось ничего. Оля поднесла горлышко к носу и вдохнула.
Вроде не испортилось.
С этой мыслью она наклонила стеклотару и вино тонким ручейком стекло ей на кончик языка. Она немного причмокнула и тут же стала отплёвываться.
Тьфу! Горькое.
Дай тоже попробую.
Нельзя тебе, маленькая ещё.
А ты чего тогда пьёшь?
Просто вкус узнать.
Тебе можно, значит, а мне нельзя?
Да.
И ладно, Тоня усмехнулась, открыла другой шкаф, где было и стухшее пиво и водка и коньяк и много чего ещё.
Закрой.
Чего такого? Будто нас накажет кто-то.
Ты пионеркой была?
Ну, была
Вот и не пей всякую дрянь, Оля подобрала пробку, сунула её в горлышко и убрала всё на место.
Ой, и почему это тогда эту дрянь все пили? сказала Тоня саркастически.
Ну, людям часто тяжело приходилось, или скучно, или места в жизни не нашли, вот и топили горе в алкоголе.
А чего скучно-то? Книги были, кружки разные, хоть дома сиди гантели тягай. Работа есть.
Не всё так просто. Порой же становишься заложником ситуации, и всё. Или жизнь как по привычке, ты таких разве не видела ни разу? Вот они обычно и становятся алкоголиками.
Не обращала внимания, все обычно выпивали и просто веселее становились.
Спирт это яд, что действует от количества по-разному. Если чуть-чуть, то можно веселее стать, а тот, кто себе помочь не может или не хочет, начинает себя медленно убивать, выпивая больше и больше. Вроде и работа есть и дети, а уже и не жизнь, а существование. И помогать смысла мало, потому что человеку жизнь не сделаешь, его только подтолкнуть к изменениям можно.
А нам чего плохого с этого? Ради интереса попробовать не хочешь?
Вот и говорю, горько и противно, попробовала. Хватит. Тебе так заняться нечем?
Сейчас? Да
Нужно будет потом хоть шашки где-нибудь достать или карты на крайний случай, под нос себе буркнула Оля.
Сама она толком в карты играть не умела. Только в дурака, и то лишь по причине, что дедушка с ней на пять копеек спорил, что выиграет. И главное каждый раз выиграет и пять копеек этих себе заберёт и, улыбаясь так по-доброму, спрашивает: Хочешь ещё раз сыграть? А Оля могла так раз пять подряд проиграть, обидеться и уйти. Только спустя три года и пять рублей таких вот игр, она отказала, а дедушка и говорит: Молодец. Осознание урока пришло, а деньги дедушка всё равно себе забрал. Обидно было, конечно, но за дело же забрал!