Глава 7 Обсерватория
***
Трио приближалось к Чебоксарам. Город окружали многочисленные посёлки, и малые и побольше. В один такой они волей случая и нагрянули. Практический нетронутый, надо сказать. Проржавевшие и перебитые газовые трубы, заборы, ещё голые яблони. Посёлок как посёлок, собственно говоря, много домов, дач, а поблизости был огромный такой колхоз, где обездвиженными и обездоленными оставлены были с десяток тракторов и комбайнов. Картина разрухи меняться не собиралась, ещё и эта слякоть повсюду. Очень уж хотелось найти резиновые сапоги, для таких вот эксцессов. Тоня заметила огромное сооружение и это самое кладбище сельскохозяйственной техники.
Это что? Колхоз?
Ага, или кооператив бывший, может, артель. Так сразу не скажешь.
А отличие в чём?
Вспомнить бы. Хм. Объединение крестьян для коллективного ведения хозяйства. Вроде.
Колхоз или кооператив?
Колхоз предприятие государственное, туда часто насильно сгоняли, а в кооператив вступали добровольно.
Понятно, Тоня многозначительно кивала головой и поглаживала Кишку, что вновь запрыгнул в свой уютный ящик, А почему насильно?
Так люди же разные. Может кто и без этого жил хорошо, а в таких учреждениях, если их можно так назвать, нужно имуществом делиться. Что для сельского хозяйства может быть полезно, то и отдавалось. Бедняки же трактора себе позволить не могли, а богатый им его просто так не отдаст, потому что тогда меньше заработает и съест. Вот буржуя никто и не слушал. Ради блага большинства насильно заберут и обобществят. Да и одним большим предприятием управлять проще, чем сотней маленьких. А вообще, пойдём-ка взглянем.
Девочки сошлись на том, что это колхоз. Покорёженные, торчащие во все стороны железные прутья, разбитые стёкла, гнилые доски, исхудавшая кровля. В таковом главном зале их сразу встречали грамоты и награды в стеклянном шкафу за достижения в социалистических соревнованиях, какие-то документации на стенде информации и красивые нарисованные и распечатанные агитплакаты. Поле, Луна, комбайн и мужчина, взывающий к действию, смотрели на девчонок в ожидании реакции.
Смотри, Оля. Ночь работе не помеха! Холодно же и темно. Что же в таких условиях вообще делать можно?
Всё то же самое. Посев, орошения, сбор. Мне бабушка рассказывала, что им доплачивали за это, уж не знаю правда ли. Всё равно план был, а его выполнять надо.
О, а вот ещё один. Полевые работы не ждут! Как это называли? Картошкой же? А я туда ездила пару раз, Тоня стояла напротив плаката с изображённой на нём женщиной, вытирающей пот со лба рукой, и мешком то ли капусты, то ли лука.
Ага, я каждый год на неё ездила, хотя не хотела. Добровольно-принудительная система называется, блин. Все вокруг потные, уставшие и спина болит.
А меня дядя один раз спас от участи в жару свеклу выдёргивать, и мы с мамой на десять дней на море уехали.
Как это?
А он важным дядькой был в городе. Решил так перед мамой извиниться за кое-что. Не люблю его, хитрый и врал много. Ещё и подкупить меня пытался подарками, но я не брала.
Тоня махнула рукой и перевела взгляд на ещё один плакат. Толстенные красные стрелки графиков, устремлённые вверх, и разные цифры чем выше, тем больше.
Строительство социализма!
Вот это я знаю.
Знает. Ты книги-то читала, хоть одну про это?
Не-а, только от взрослых много слышала. На собраниях в школе ещё.
Но о колхозах не помнишь?
Чего мне, определения заучивать? Во, ещё один, смотри. Вырастили отлично уберём без потерь! У них ещё и яблоня размером с дуб и грузовик как с конвейера.
Так тут и люди все красивые и весёлые. Я там таких не видела почти. А если и видела, то они вместо работы шутили о чём-то, да лениво картошку в мешки кидали. Хотя чего я? Это же работа, чего там весёлого, когда всё тело ноет!
Были и другие плакаты, и другие лозунги. Кто за станком, кто ночью в поле на комбайне, кто охапку пшена тащит и все с улыбками. Сейчас это выглядело мило и наивно, по-своему поднимало настроение. Смотришь на людей, счастливых одним своим трудом, принадлежностью к общему делу, и у самого настроение поднимается.
Тоня, взгляни наверх.
Ась?
Читай. Учение Маркса всесильно, потому что оно верно.
Это-то? А что, думаешь, нет? Ты у нас, тогда, как папа говорил, ревизией будешь! Тоня засмеялась.
Не знаю. Манифест помню, а когда из библиотеки первый том «Капитала» взяла, то и половины не поняла. Написано заумно и топорно, усыпляет, потому и знаю немного. Но мне Николай сказал, что главное это отношение к людям и поступки. То, что ты делаешь, а не знаешь или говоришь.
Потому что так оно и есть! Значит, хороший человек будет коммунистом?
Скорее настоящий коммунист и словом, и делом будет хорошим человеком. Я так понимаю. Плохие становились полицаями нам один ветеран рассказывал на линейке.
Девчонки продвигались вглубь тёмного зала, когда зайчиком в глаза отразилась лопасть самолёта, что застрял, впившись носом в крышу колхоза. Подбитый И-16, старичок авиастроения, сталинский ишак, если иначе. Разворотил весь коридор, оборвав провода, разбив витрины и постаменты, свалив кубарем всю мебель. Ему-то точно было без разницы на всяческие догматы.