Оля любила кино, действительно любила, особенно про Сталинград, бывший Царицын, откуда родом её бабушка. Город, что стал могильной землёй для десятков сотен тысяч солдат, что принял миллионы тонн пуль и бомб. Случайный диалог всплыл у Оли в голове.
« Нужен Сталинград, так шли бы и строили, зачем мой родимый было переименовывать?
Мне кажется, что это будет всех путать. Говорят, что цари и императоры плохие, а целый город в честь них всех назван.
В том и дело. Если уж они ведут эту пропаганду, то пусть не забывают о том, с чем боролись. Прадед твой, отец мой, сначала белым офицером служил, потом на сторону красных встал, потому что знал, какие зверства учиняли белые по отношению к простому человеку. Наши тоже в этом плане не святые, но всё же. А ты представь, если историю от народа скрывать, то другие её начнут показывать по-другому, а значит, лгать! Вот и нечего её переписывать. В конце концов мы все разные, а история у нас одна. У всех! Вот потом Сталинград этот переименуют и сами будут возмущаться.
А вдруг в честь плохого человека улица названа была? Или даже город?
Пусть объясняют тогда это, и сами жители решают в честь кого и что переименовывать. А то они нам про власть народа, а сами без нашего ведома всё делают.
Ну, не знаю.
А ты меня слушай, Олюсь, нельзя так делать! Хотят они идею свою в массы нести пусть несут, но перевирать, лгать и лицемерить пусть не смеют!»
Интересно, сколько мне лет тогда было? Шесть, наверное.
Оля начала выхватывать из памяти маленькие зацепочки. К чему именно они вели, однако, понять было сложно. Вот, например, любовных историй мало, классику экранизировали, а что ещё? Комедий было по две штуке, может, три в год. Достаточно, фильмы же хорошие, пускай их и не сотня.
Ещё кинотеатры были ухоженные. Однообразные, но так и ходили туда не ради архитектурных изысков. Свиданья, посиделки с друзьями, целое классовое мероприятие, во всех смыслах, да и культурный отдых, между прочим. Можно было и покушать, благо рядом и ларьки с мороженым, и буфеты. А в кино ходили совершенно разные люди. И дети, и старики, и любовные парочки, и суровые работящие мужики, хотя они реже, а на индийские мелодрамы подружки домохозяйки с удовольствием ходили.
Около кинотеатра, в который часто ходила Оля, был и большой красивый парк со множеством лавочек и клумб и с широченными, тенистыми берёзами. Даже одна размашистая ива стояла, и тополя пушистые. И никто там не мусорил. Народ культурный в этом плане, но ни единого окурка или шелухи от семечек? Странно это, не могут быть все и такие чистоплотные. Всегда найдётся один пакостливый человек, который из внутреннего чувства всемирной несправедливости к нему или из зависти ко всему сущему или просто день плохой выдался, что возьмёт, да и нарушит всеобщую идиллию. Однако в памяти это отразилось так, а не иначе.
Неожиданно для себя Оля вспомнила ещё кое-что.
Ленин писал: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино!» Но разве можно за этими словами забывать, что нам всем свойственно
чувствовать и горечь, и печаль, и наивную, даже глупую радость, и даже по самым житейским причинам? «Нового человека», отрицая старого, ты не сделаешь. Может, именно это бабушка и имела в виду?
Интересно, почему? немая мысль вдруг вырвалась наружу.
Что почему?
А, да ничего. Интересно, почему название фильма не напечатали? Вдруг забудешь или ещё что-нибудь.
Не знаю, может, им бумаги было жалко или стёрлось. А в Перми есть кинотеатр?
Обязан быть. А ты сходить хочешь?
Хочу! твёрдо уверенная в своём намерении, сказала Тоня.
Если найдём, то сходим. А сейчас, нужно наконец собраться.
Тоня достала из глубоко кармана подарок Миши.
Сфотографируемся?
Если только разок. У нас не сильно много кадров.
Задержка пять секунд, фокус на пяти метрах, обратный отсчёт пошёл! Девочки отбежали на центр дороги, позади них были те самые пять избушек и навалившиеся прошлой ночью сугробы снега. Прозвучал долгожданный «Тык» и выехало фото. Всё такое же яркое, разве что немного в расфокусе. Тоня возмущённо вертела кадр в руках.
Что не так?! Я что-то не так нажала?
Ничего страшного, в следующий раз лучше получится.
Девчонки залезли в 57-й. Теперешний потолок ощущался непривычно, но лучше с ним, чем без него. Ткань была достаточно плотная, чтобы не пропускать порывы холодного ветра, но и декабрьское солнце с трудом пробивалось сквозь неё. Тоня убрала камеру в коробку, где поблизости располагался и набор для шитья. Рычаги задвигались, мотор вновь затарахтел. Оля замерла на мгновение.
Что это всё-таки за место? Кто эти люди? Что случилось с ними?
Но у девчонок была собственная загадка, требующая ответа. Опомнившись, простившись с крохотным пристанищем, они двинулись в путь. Траки теперь гнали по рыхлому мёрзлому пуховику, берёзы и тополя, дубы и лиственницы грелись теперь под добротной снежной шубой.
Глава 4 Фильм
Оля, Оля, смотри, что там? Тоня указала на заснеженный холм по правую сторону дороги.