Я? Просто задумалась. Пойдём к Мише, а то вдруг чего случилось.
На складе торжествовало царство сотен тысяч пыльных стеллажей, что душили всей своей блеклой сущностью, обречённой хранить какие-то безделушки. Ещё тары, которые уже никогда никому не понадобятся. Как и утром, Михаил яростно ругался на происходящее, на вещи, то и дело валившиеся у него и на него. То ведро с грохотом упадёт, то швабра какая или ящик, а может, и всё сразу. Оля машинально закрыла Тоне уши.
Да где же эта дрянь?! Каждый раз одно и то же, никогда ничего найти не могу!.. Ах ты ж, проклятое ведро! Ещё немного и я это стеллаж опрокину к чёртовой матери! он почесал голову и, обернувшись, заметил девочек.
А, вы тут? Всё не могу масло нужное найти. Точно помню, тут где-то было.
На месте, с которого на него упало ведро, чуть дальше, красовалась пятилитровая бутыль желтоватого оттенка. Он приставил массивную деревянную лестницу и проговорил что-то шёпотом.
Найду ли что? Тоня спросила его.
Слушай, тебе бы в шпионы с таким слухом. А так, ничего интересного. Давненько одну вещь посеял, даже не знаю где.
Странные вы. Нервные какие-то и грустные, а рассказывать ничего не хотите.
Миша нервно посмеялся, а Оля крепко схватила подругу за руку. Тоня горестливо вздохнула.
Это, конечно, не откровение, что мы много тараканов держим в голове, куда без них? Они в немалой степени определяют нас, нашу личность, характер, мотивы поступков. Разве захочешь делиться этим с каждым встречным? Но сейчас-то, когда не осталось никого, и так всё скрывать? Даже поговорить не хотят. Мы же тут не партизаны!
Миша и Оля лишь почесали головы да побрели вместе с Тоней обратно.
Масло залили, оставалась лишь вода. Михаил ушёл за ней, а возвращался уже с кучей вещей и рюкзаком. Одной рукой он вёл тот самый старый велосипед с новыми шинами, боковыми колёсиками и рулём, а другой держал тряпичную сумку, в которой лежали какие-то железки. Девочки стояли молчала.
Чего стоим? Тоня, иди сюда, тебе же подарок! Вот, держи. Кататься умеешь?
Пару раз только садилась, Тоня попыталась сесть на двухколёсного (на самом деле четырёхколёсного) товарища, но безуспешно. К счастью, страховочные колёсики спасли её.
Ничего, быстро вспомнишь. Крути и вперёд!
Михаил держал её за плечи, немного подталкивал. Тоня закрутила педалями и уже через пару минут вошла во вкус.
А ты с велосипедами управляться умеешь? обращался он уже к Оле.
С танком же как-то справляюсь. Лучше покажи, чего в сумке принёс?
Конечно. Помнишь, вчера про камеру говорил? Так у меня их, оказывается, две есть! Первая вот, та самая «Искра». Не урони. Одна проблема, плёночный, а плёнку проявлять надо, да и жидкостей нужно много специальных, неудобно в общем. Но! Есть один специально для вас, он достал другой фотоаппарат довольно неказистой формы, будто сделанный в спешке, и картонную коробочку, Думаю, это что-то вроде рабочего прототипа. Представь, фотографируешь и он сразу фото выдаёт, вот тут из щели выползает. Не знаю, как он смог к нам попасть, но вещь интересная.
И что, оба рабочие? Оля взяла второй, он был полностью из железа, довольно увесистый, квадратные кнопки, а объектив при нажатии на них ходил взад-вперёд с характерным резиновым звуком. Вспышки не было.
Конечно, я проверял. Где там Тоня? Давайте сфотографируемся на память.
Тоня-я! Езжай сюда! Ты где?
Как тормозить?! по правую сторону послышался крик.
Михаил встал в позу вратаря, широко расставив ноги и руки, готовясь к удару.
Я же так врежусь! Тоня закрыла глаза, а именно сейчас перед велосипедом нарисовался злополучный камень.
Страшно!
Убьются же.
Картина маслом: Михаил с грохотом падает на спину, Тоня каской чуть ли не выбивает ему челюсть, после чего вдвоём они распластываются по асфальту. В метре над ними кувырком пролетает велосипед, преодолевая четыре метра и с треском падая на землю.
Я я у Тони спёрло дыхание.
Вы в порядке? Тоня, Миша, да как так можно вообще? Оля подбежала к ним и подняла с Михаила подругу, отряхнула её, вытерла слёзы, осмотрела, Не зря каску носишь, дурёха!
Не кричи на неё, это я забыл на велосипед тормоза прикрутить.
Да у тебя же кровь идёт! Вон, на ноге.
Да? Пустяки, само заживёт. Сотню раз уже всякими железками царапался.
Не просто же так от столбняка прививали, ха-ха-ха! Михаил встал, его лицо исказилось в гримасе боли.
Так, стой тут, я сейчас всё нужное принесу, минута и у Оли в руках была вода и новый бинт, Садись, штанину задери.
Нормально всё будет.
Упрямый! Садись, кому говорю? Я помню, как бинты накладывать.
Крепкая штанина не спасла от педали велосипеда. Рана была широкая, кривая, не слишком глубокая. Главное, что кость не повреждена. Перебарывая собственное отвращение, а Оля не прогуливала уроки НВП в школе забинтовать ей было не сложно, она вылила на рану воды. Кузнецов чуть поморщился.
Подумать только, почти тридцать лет, а мне ногу девушка перебинтовывает, Михаил почёсывал щетину, смотря на Олю.
Дядя Миша, прости, я не хотела
Оля разозлилась: А ну, всем молчать! Что на уме вообще?