Ты это, сынок, не серчай, проскрипел старик, я твоего рябчика съел вчерась. Ты где его подстрелил?
Не помню, напряженно выдавил Вольф, не зная чего ожидать от старика, а что?
Странный он какой-то был, задумчиво почесал седой затылок дед, жирный, словно куря бройлерная, мериканская. И вкуса никакого как будто кусок картона приготовил.
Вольф опешил: этих рябчиков разводили на ферме рядом с Терехоффкой и навязали ему таки одного. Дескать, охотник, заплутал. Ни кто ж и не думал, что такая малость способна провалить дело. А этот старый хрыч попробовал птичку и мгновенно определил не наша. Тут ухо надо держать востро.
А ты сам-то паря откедова? разливая благоухающий бульон по тарелкам, по-свойски поинтересовался старик.
Вольф изобразил на лице крайнее смятение:
Не помню!
Эк, изумился старик, как ты головой приложился-то. А хоть как зовут-то тебя, помнишь?
Во Вова, Владимир.
А меня Степанычем кличут. Старик закинул чугунок с бульоном в печь и протянул Вольфу крепкую сухую ладонь. Будем знакомы.
Пес пожал протянутую руку, приятно удивившись крепкому рукопожатию несмотря на годы, старик был в отличной форме.
Ну, ты, Володька, не тушуйся, пройдет, добродушно улыбнулся Степаныч. На фронте таких случаев сплошь и рядом. Можно сказать, что контузило тебя сильно.
Точно, согласился Вольф, похоже очень.
А ты что, тоже воевал? осведомился у незваного гостя Степаныч. То-то гляжу у тебя пулевых ранений тьма! Где воевал-то?
Вольф понял, что прокололся еще раз. Он солдат, а не шпион. Если он попадет в руки местным спецслужбам, его вычислят в пять секунд.
Не помню, Вольф мучительно соображал, что же сказать, кажется, Кавказ (русские там всегда воевали), Китай (граница должна быть рядом, может какие столкновения были)
Ну, насчет Китая это ты, паря, загнул! рассмеялся старик. Из Чечни, значит. Это надо спрыснуть! Невесть откуда он вытащил большую запотевшую бутыль. Фронтовикам не грех, поучительно сказал он, разливая жидкость по стаканам, к тому ж завтра праздник!
Какой? поспешно спросил Вольф.
Ну, Володька, я смотрю, ты себе всю башку отбил! Девятое завтра День Победы! Ну, вспомнил?
Нет, покачал головой Вольф.
Ладно, за победу! торжественно сказал Степаныч.
Он слегка стукнул о край стакана Вольфа своей посудиной и залпом проглотил ее содержимое. Вольф не замедлил последовать примеру старика. Местный аналог шнапса оказался на удивление крепким, но душистым.
Хороша, зараза! выдохнул старик. Ты огурчиком, огурчиком солененьким закуси! Неужто, и это забыл?
Здорово! на секунду перестав хрустеть огурцом, с удовлетворением произнес Вольф.
То-то же! подмигнул старик. Эх, а какие моя старуха огурцы мариновала
А где она? спросил Путилофф.
Почитай седьмой годок, вздохнул старик, как представилась голуба моя. Давай помянем, сказал Степаныч, наливая еще по одной. Пусть земля ей пухом!
Они выпили не чокаясь, помолчали, погрузившись каждый в свои мысли.
Ладно, прервал затянувшееся молчание старик, не время грустить! Праздник все же! Я ить до Берлина дошел! Потоптался своими сапожищами по ихнему Рейхстагу
Так здесь Рейх пал?! словно ужаленный подскочил со своего места Вольф.
Да я смотрю, ты точно не в себе, посочувствовал старик, списав непонятное «здесь» на ушиб головы. Уж больше полувека прошло, как побили мы фрица. Ну, давай еще по одной и на боковую. Завтра в район поедем, авось тебя уже ищут.
«Урал», с гордостью произнес старик, тридцать лет на нем езжу, а ему хоть бы хны! Вещь! Умели делать, не то, что нонче. Сейчас переоденусь и по коням. Когда старик вновь появился на крыльце, Вольф присвистнул от удивления: вся грудь Степаныча была завешена многочисленными орденами и медалями, которые в Рейхе можно было встретить разве что у коллекционеров. Одна только звезда Героя Советского Союза дорогого стоила.
Ну, как иконостас? довольно произнес старик, позванивая медалями.
Нет слов, развел руками Вольф, герой!
Ерой, с горечью произнес старик, только цеплять эти побрякушки, акромя как на девятое мая, некуда.
Как так? удивился Вольф. Его, как солдата, покоробило такое отношение к наградам. Своими наградами он гордился. Ты ж кровь проливал, жизни не жалел!
То-то и оно, что не нужны ерои этой нонешней сране, старик помрачнел лицом и вздохнул.
Постой, оторопел Вольф, разве Союзу не нужны герои?
Нет, паря, тихо проворчал Степаныч, надо тебя врачу показать. Нет Союза уж десяток лет развалился. Немцы сломать не смогли, а буржуи мериканские за пачку жвачки, булочку с котлетой и газировку с потрохами купили! А эти и рады стараться, ух старик скрипнул зубами в бессильной ярости. В телевизор глянь срамота одна! Молодежи мозги запудривають! У мово правнука, знаешь, мечта какая? Мильон или найти, или выиграть, чтоб потом всю жизнь ничего не делать. А, он махнул рукой, чего раны бередить. На, шлём одевай, а то менты щас злющие, не посмотрят что фронтовик, права отберут.
Мотоцикл завелся с первого толчка. Дороги до поселка, можно сказать, не было никакой, та же заросшая просека, что и в родном мире Вольфа. Но старик как-то ухитрялся ехать по ней с довольно приличной скоростью, ловко объезжая ямы и рытвины, с ходу проскакивая грязевые кашицы луж. Через некоторое время выехали на сносную грунтовку, а затем и на асфальтированную трассу. Табличку Тереховка Вольф заметил издалека. От непривычной надписи, выполненной на русском языке, ему от чего-то стало легко и весело, словно он попал в сказку. Казалось, что сейчас из-за поворота выскочит на разгоряченном скакуне святой Илия Муромский или не менее чтимый Урий Длиннорукий и восстановит попранную справедливость.