Да когда бы я успел, ваше благродия? На глазах ведь все время!
Сама невинность! Сандлер сплюнул в снег. Может тебя по этому поводу еще и орденом наградить?
Зачем мне орден? Я согласен на медаль!
лукаво прищурился Митрофаныч.
Ты мне тут, умник, Теркина не цитируй! повысил голос на конюха немец.
Ох, ты ж! не на шутку перепугался конюх поэма Твардовского «Василий Теркин» находилось в списке запрещенных книг. Неужели читали, Михаэль Робертович?
Читал, Митрофаныч, читал. И не только Твардовского Да ты не бойся, не сдам я тебя в гестапо. Только языком зря не чеши в следующий раз. Ферштейн?
Михаэль Робертович
Меньше слов, больше дела! «заткнул рот» конюху Сандлер. Топор в зубы, и на поиски настоящей красавицы-елки, а не такого вот раскоряченного чуда. Пацаны, все понятно? немец обернулся к курсантам. Далеко не забредайте Хотя, потеряться сейчас проблематично: по следам выйти плевое дело! Если кому из вас попадется идеальная елка зовите!
Так точно, герр Сандлер!
Тогда разбежались в разные стороны! приказал Михаэль, сворачивая с просеки в лес.
Мальчишки с разбегу зарылись в глубокий снег сугробы в ельнике намело будь здоров. Вовка, словно танк, ломился по снежной целине, далеко опередив завязших однокурсников. Мальчишке было не привыкать: почти всю свою сознательную жизнь Путилов провел в лесу. Так что ходить по лесным сугробам был приучен сызмальства.
«Жаль только снегоступов не дали, подумал он, высматривая подходящее дерево. С ними не в пример легче было бы».
Вскоре, углубившись в ельник, он потерял из виду друзей и Сандлера с Митрофанычем. Только в тишине время от времени раздавались голоса перекрикивающихся «лесорубов».
О-го! Э-ге-ге-й! Ау-ау! разносило вездесущее эхо по впавшему в зимнюю спячку лесу.
Неожиданно Вовка, наступив под слоем снега на какой-то выпуклый и скользкий предмет, завалился в сугроб.
Что за фигня? Вовка поднялся и отгреб ногой снег в сторону.
На земле, присыпанный снегом и скукоженными сухими листьями, обнаружилась слегка поеденная ржой каска Stahlhelm (стальной шлем) немецкого солдата. Мальчишка нагнулся и взял шлем в руки. М 40 без труда опознал он стандартную модель, принятую на вооружение Вермахтом в 1940-ом году. Еще немного потоптавшись на месте находки, Путилов наткнулся и на разрозненные останки хозяина груду костей, обглоданных и растащенных мелким лесным зверьем.
Так тебе, тварь, и надо! пнув ногой пожелтевший череп, «пожелал удачи» погибшему немцу мальчишка. Чтобы вы все в наших лесах остались Он усмехнулся. Желательно в таком же вот виде Ух, ты! А это что? Граната?
Отбросив в сторону шлем, Вовка поднял с земли металлическое «яйцо».
Die Eihandgranate осколочно-фугасная дистанционная наступательная граната М 39, - определил он, проверяя целостность корпуса, спаянного из двух половинок штампованного листового металла. Неужели живая? Вовка крутанул предохранительный колпачок, который с трудом, но поддался. Похоже, что живая! убедившись в наличии вытяжного шнура и капсюля-детонатора, обрадовался Вовка, пряча гранату в карман. Пригодится, решил он, разгребая снег в надежде найти что-нибудь еще. Но больше ничего ценного не попалось.
Засыпав останки снегом, мальчишка поспешил убраться: ему не хотелось, чтобы кто-нибудь еще узнал о его случайной находке, а особенно о припрятанной гранате. «Попутчиков-лесорубов» Вовка нашел собравшимися около красивой заснеженной елки.
А, Путилов, обратил внимание на подошедшего курсанта мастер-наставник, ну как тебе?
Красивая! чистосердечно признался Вовка.
Это я нашел! похвалился Сашка Чернюк. Скажи здорово?
Здорово! послушно повторил Путилов.
То, что нужно! Незнанский, тащи пилу из саней и за работу! приказал Сандлер. Не куковать же здесь дотемна?
Слушаюсь, герр Сандлер! Петька, взрыхляя глубокий снег, помчался к саням.
А вы пока обрубите нижние ветки, чтобы пилить не мешали, продолжал распоряжаться Михаэль.
Сделаем, ваш бродь! Митрофаныч скинул теплые меховые варежки, демонстративно поплевал на ладони и вооружился топором. В несколько ударов он срубил толстые нижние ветви, оголив ствол. От мощных ударов топора снег, слетевший с еловых ветвей, сверкающим душем осыпал машущего топором, матерящегося во весь голос конюха. Так, босота, хватайтесь за ручки, произнес он, когда Петька притащил из розвальней двуручную пилу. Готово? Сашка взялся за одну ручку, Петька за другую.
Готово, ответили мальчишки.
В каком месте пилить? спросил Петька.
Здесь. Митрофаныч стесал топором кусок коры на уровне пояса. Так нормально, герр Сандлер?
Да, кивнул немец. Если что,
на месте поправим.
Пила вжикнула вгрызаясь в промерзшую древесину, и изогнулась горбом. Дерервянная ручка выпрыгнула из Сашкиных рук.
Да кто ж вас так пилить учил? ругнулся конюх, отталкивая Чернюка в сторону. Неучи! По очереди тянем пилу на себя Тащи, Незнанский! Вот, а теперь я Снова ты Опять я Раз Два Раз Два Понятно?
Понятно, ответил Сашка.
Бери обратно. Конюх отпустил ручку и подвинулся. На раз-два Раз! Тяни! Два отпускай. Ага, хорошо! Два Раз Два