Мы пожали руки, попрощались со всеми и уехали. А я сам себе сказал, что обязательно сюда вернусь в ближайшее время, ведь я не сделал ни
одной зарисовки. А как было мной замечено не раз, если зарисовки делались с натуры, то картинка словно оживала, даже если там не было людей или животных. А люди, нарисованные с натуры, становились совсем «живее всех живых» натуральным образом, а не в переносном смысле.
Флибер мне сообщил, что Валерка сегодня забегал несколько раз, и я был рад, что Татьяна захотела домой. Как только я включил в квартире свет, так через пять минут в дверь зазвонили.
Привет! поздоровался Грек. Где тебя носит? Весь день бьюсь как рыба о дверь.
Рыба об лёд. О ворота другие басенные персонажи бьются, кхе-кхе, рогами.
Валерка осклабился во все свои тридцать молодецких, и я заметил, что на месте просветов в рядах зубов появились металлокерамические фиксы. Валерка заметил мой заинтересованный взгляд и сказал:
Это чтобы я на фото получался хорошо. В один день поставили. Я же лучший бомбардир турнира!
Он смотрел на меня с внимательным и хитрым прищуром, вероятно ожидая от меня чего-нибудь, типа: «скажи спасибо тому, кто тебя вывел в свет божий». Однако я помолчал и сказал:
Молодец! Поздравляю!
Валерка похлопал-похлопал «глазами» и нахмурившись, не внятно пробормотал:
Не пойму я тебя, Шелест. Ведь на моём месте должен был быть ты. Почему ты не продолжил командовать?
Я хмыкнул и улыбнулся.
Потому, Валера, что мне этот хоккей, на дух не впёрся. А для тебя он смысл жизни. Ведь так?
Ну, так. Но ведь мы с тобой вечно срались. И я тебе до сих пор диск должен.
Ну, так и будешь должен. Правда, я себе купил такой уже. Просто будешь должен по жизни, ха-ха
По жизни? Звучит как-то жутковато. Словно ты у меня душу выкупаешь.
Я вскинул левую брось и посмотрел на него с интересом. Он не понимал, насколько он был прав. Ведь я прописал в него свою матрицу и он стал прообразом меня. Потому он и взял на себя лидерство в команде и смог «раскрутить» ребят на спортивный подвиг. Он как и я мог давать им силу.
Не надо меня демонизировать, Валера. Ты достоин места в ЦСК и сборной Союза. Ведь ты и без меня играл хорошо, только заигрывался. А со мной ты стал командным игроком.
Мне же в ноябре будет восемнадцать. Меня сразу в ЦСК заберут. Представляешь, Мишка? Сразу!
У Грека даже глаза «загорелись». Он задышал глубоко и возбуждённо.
Я не знал куда меня А тут Благодаря тебе я буду и в армии играть в хоккей.
Обязательно поступай в институт физкультуры и продолжай играть. Травм берегись. А так у тебя задатков на десятерых. Ты ещё чемпионом мира станешь и отличным тренером. Может даже сборной СССР.
Он посмотрел на меня очень серьёзными глазами и протянул руку.
Я не забуду этого. Спасибо!
Да, Бога ради! Пожалуйста!
Валерка ушёл, а я лёг спать, обняв не податливую девушку, а своего белого плюшевого медведя.
Я взял краски, этюдник, загрунтованные листы оргалита и принялся рисовать сразу, как приехал. Замахнув, правда, прежде чем рисовать, штрафную рюмку водки. Так у пиратов было заведено. Пираты! Что с них возьмёшь? Ну и выгрузив продукты. Тут всё, что привозили, исчезало сразу. Компания-то большая, а в магазинах не очень и разгуляешься. Рис, пшёнка, супы в пакетах, каши в брикетах Я же снова привёз копчёной и полу-копчёной колбасы, которая может долго не портиться.
Выгрузили морозильный ящик и генератор в шумо и погодозащищённом корпусе, и всё запустили.
Поляна у пиратов
была большая, а палаток немного. Оставалось ещё прилично места, куда встала моя большая надувная палатку-глэмпинг. Там установили сколоченный мной быстро из заготовок, привезённых в багажнике на крыше, длинный пятиметровый стол. В угол поставили небольшой телевизор.
Тут показывать не будет, покрутил головой Геннадий. Сопки.
Мой будет показывать Японию, улыбнулся я. У нас всё равно смотреть нечего. Не спокойной же ночи малыши смотреть?
«Пираты», слушавшие наш с Геннадием разговор, заржали.
Достав из рюкзака две соты, я сложил их, и получил спутниковую тарелку диаметром шестьдесят сантиметров. Сложил опору, подключил к рупору приёмник, усилитель, аккумулятор. Взял по компасу направление и выровнял антенну относительно горизонта. Контрольная лампа показала, что приём присутствует, и я включил телевизор.
Экран засветился мгновенно, и мы увидели очень чёткое изображение котёнка Тома, гоняющегося за мышонком Джерри. Палатка, как только Тому «прилетело» от Джерри, тут же взорвалась от хохота.
Это у них тестовый спутниковый телевизионный канал, на котором японцы крутят одни мультики. Без перерыва круглые сутки.
Ха-ха! Ну ты и выдал, Мишка! прокричал Григорий мне в ухо, так как от хохота десяти лужёных глоток расслышать ничего было невозможно.
Ты, Михаил, не перестаёшь удивлять, настороженно проговорил Геннадий. Это разрешено? Смотреть Японию?
Но ведь не запрещено? Ты такой указ или закон читал? Нет! Значит можно.
Такая техника должна быть сертифицирована.
Гена, какой ты нудный, сказал Гришка. Сейчас Мишаня соберёт всё и уедет. Боишься, иди, звони «куда надо». Но, думаю, если его спокойно отпускают в Японию и разрешают привозить машины и такое оборудование, то у него там всё схвачено. Так ведь?