Впрочем, они не скучали, даже более того. Великий князь Сергей Александрович попал в непривычную роль успешного композитора, а вот И.В. Сталин привычную роль важного зрителя мецената.
Самое главное, попаданец не всегда успешно отбивался от собственно совести. Оно это самое чувство, атаковало напропалую. И чем больше внешне Вождь хвалил композитора, тьфу ты, командующего группы, чем больше грызла изнутри совесть. Не его эта песня! И стихи Лебедева-Кумачева и музыка чья-то (Романов так и не разобрался в XXI веке чья).
Он так и сидел в кремлевском кабинете красный и смущенный, к удовольствию И.В. Сталина. Такого композитора и поэта он еще не видел, и мецената очень радовала его реакция простого человека, если так можно было назвать великого князя. И сама песня очаровывала и вела к подвигу и напряженной работе.
Тут надо было отметить довольно двойственную реакцию Сталина-идеолога, политика и Сталина-человека. Ведь первому больше нравились идеологические сюжеты. Творческая интеллигенция в сталинском государстве играла важную роль подпорки официальной государственной идеологии. Ведь одно дело скучно рассказывать о роли большевистской партии в Гражданской войне и совсем другое весело и интересно показывать ее, например, в художественном фильме о Василии Чапаеве.
Но иногда прорывались и обычные чувства человека. Он любил изысканные художественные сюжеты в романах и даже песнях и очень сердился, когда первая и вторая не совпадали.
В песне же Сергея Александровича, наоборот, идеологическая сторона усиливалась художественной высотой песни. Сталину как-то рассказывали и он с гордостью (!) рассказывал автору, что однажды, еще летом, бойцы с отправляемого на фронт эшелона пять раз слушали песню. Вот каковы ее художественная высота и идеологическая подкованность!
Зато поиск награды за песню неожиданно заспорился. Нет, разумеется, Сталинская премия первой степени с соответственной денежной компенсацией. Но Вождю хотелось бы еще дать что-нибудь такое материальное.
Что? Квартира в Москве есть. Более того, с подачи самого же Сталина ему дали для жизни и деятели целый особняк. Автомобилей аж несколько. Денег куры не клюют. Что еще дать, птичье молоко?
Тут на помощь пришел сам Сергей Александрович, смущенно попросив переаттестовать его из военно-политического звания в военное, хоть в полковника.
И.В. Сталин удивился такой странной просьбе. В Красной Армии еще не было широкой практики переаттестации. Она начнется как раз в войну и как раз с подачи самого же Хозяина и завершится ликвидацией института комиссаров и особой системой политических званий.
Великий князь пояснил, что должность он занимает военную, а звание у него военно-политическое. Многие теряются.
Вождь проницательно посмотрел на него:
- Не товарищ ли Жуков «теряется»?
Он так язвительно спросил последнее слово, что попаданец сам растерялся. Не подкузьмил ли он полководца. Сталин ведь действительно не возражал, более того, поддерживал состязание между представителями своего окружения, но до определенного уровня. А потом наказывал зарвавшихся спорщиков.
Поэтому он поспешил заявить:
- Не только командиры и генералы Красной Армии, товарищ Сталин. Воины интербригад, белоэмигранты, солдаты и офицеры зарубежных армий, с которыми я сталкиваюсь, все поначалу путаются.
- Хм! - хмыкнул Вождь с неопределенной интонацией, пыхнул дымом из трубки. В принципе, просьба хоть и экстравагантна, но логична. Можно и удовлетворить. Сказал неопределенно: - мы подумаем.
Такая формулировка означала, что Вождь несколько недоволен просьбой. И тут же, в пику своим словам, добавил:
- Только что же вы полковника просите? Бригадный комиссар это, как минимум, генерал-майор. А по должности и выше.
Сергей Александрович и не собираясь что-то клянчить, оказался в тупике. Настаивать, значить, по сути, просить. Не настаивать оказаться в дураках, зачем вообще рот открывал, рисковал?
И.В. Сталин же пройдя по кабинету, куря и о чем-то думая, вызвал Поскребышева и вдруг распорядился:
- Избрать
товарища Романова членом ЦК ВКП (б). Голосование среди членов ЦК провести опросом.
Поскребышев не удивился такому приказу. Он вообще не так часто показывал чувства, чем сохранял себя при секретаре ЦК ВКП (б). Невозмутимо склонил голову в знак согласия и, только проходя мимо великого князя, одобрительно улыбнулся.
«Что же я это! - встрепенулся Сергей Александрович, - надо ведь поблагодарить товарища Сталина, и вообще поблагодарить».
- Служу Советскому Союзу, товарищ Сталин! - отрапортовал он, как солдат в строю на награждении. Потом добавил: - благодарю, клянусь, оправдаю доверии партии и ваше личное.
Получилось как-то странно или, как минимум, нелепо. Но Хозяину явно понравилось. Он улыбнулся, засунул трубку в рот, закурил, смотря на Сергея Александровича. Сел на свое место в кабинете и только потом:
- Я прикажу ежемесячно снабжать вас лимонами. Так, товарищ Романов?
Кажется, Вождь намекал на его любовь к цитрусовым. Он действительно любил чай с лимоном. Привычка с XXI века. Тогда лимоны снабжали всюду и круглый год. А вот в скудный ХХ век попаданец от этого страдал. Ведь тело уже другое, а привычка осталась.