Гром наверху звучал все чаще, словно небо аплодировало предстоящему спектаклю. Дождь усилился, барабаня по крышам склепов и превращая землю в скользкое месиво.
Господа артисты трагического жанра, я передернул затвор, приготовиться к выходу. Занавес поднимается через две минуты. И да, я позволил себе мрачную улыбку, сегодня у нас постановка в стиле мрачного триллера. Только без длинных монологов перед смертью.
В наушнике щелкнуло дед Пихто дал сигнал готовности. Где-то в тумане мелькнули тени «Волки» заканчивали развертывание. Якут вывел особенно заунывную ноту, от которой зашлись истеричным лаем окрестные собаки.
Финальные приготовления были закончены. Оставалось только дождаться первого акта этой кровавой оперы. И устроить для наших «друзей» незабываемый финал.
В конце концов, как говорил один знакомый режиссер, главное в любом спектакле это неожиданная развязка.
Глава 23. «Стрелка» на кладбище
Через прицел ночного видения я наблюдал за тем, как якутский шаман Хуолинен готовится к своему выступлению. Высокий, жилистый, с длинными седыми волосами, собранными в косу, он возвышался над своим бубном как дирижер над оркестром. Его национальное одеяние, расшитое древними символами, намокло от мороси, но, казалось, шаман этого даже не замечал. Первые удары бубна прозвучали как погребальный колокол глухие, тяжелые, отдающиеся где-то в костях.
Похоже на репетицию самодеятельности в доме культуры, прошептал я в рацию, чувствуя, как внутренний зверь беспокойно ворочается от этих звуков. Только публика какая-то нервная.
И прибывает, голос деда Пихто в наушнике звучал напряженно. С севера, востока... Лес словно оживает.
Старик не преувеличивал. Из темноты между деревьями появлялись тени волки с горящими глазами, массивные медведи, какие-то более мелкие хищники. Все они двигались к кладбищу, подчиняясь ритму бубна. Капли дождя падали на их шкуры, но звери, казалось, находились в трансе, не замечая ничего вокруг.
Игнат Костолом наблюдал за происходящим с видом довольного режиссера на генеральной репетиции. Главарь «Волков» полностью оправдывал свою кличку под два метра ростом, широкий как шкаф, с лицом, будто высеченным из гранита тупым зубилом. Его кожаная куртка поблескивала от дождя, а в глазах плясали опасные огоньки. Я знал этот взгляд так смотрит хищник, уверенный в своей победе.
Дед, я переключился на закрытый канал, стряхивая капли воды с прицела, как у вас обстановка?
Разминаемся
Сарыг-оола почти ничего не осталось серебряный тигр оказался на редкость эффективным. Впрочем, это только к лучшему меньше вопросов.
А с бандой что? Алина прислонилась к нагретому солнцем надгробию, прикрыв глаза. «Волки» теперь без вожака.
Уже решается, я достал телефон, проверяя сообщения. Наши ребята зачищают их точки. Кто умный присягнет на верность, кто нет... я многозначительно замолчал.
Хмырь, уже почти полностью восстановивший свою призрачную форму, материализовался рядом:
Босс, там это... звонили с «Пьяного Василиска». Поминки организовать надо. По-людски.
Я снова посмотрел на могилу деда. На свежем камне уже появилась надпись: «Здесь покоится тот, кто научил нас драться». Это Алина придумала коротко и со вкусом.
Организуем, кивнул я. С размахом. Чтобы все знали своих мы помним.
Где-то вдалеке прогремел гром весенняя гроза собиралась над городом. Пора было уезжать дела не ждут, особенно когда ты только что стал хозяином половины криминального Петербурга.
Знаешь, задумчиво произнесла Алина, когда мы шли к машине, а ведь дед все-таки своего добился.
В смысле?
Ну, он же всегда говорил, что из тебя выйдет что-то особенное. Вот и вышло серебряный тигр, гроза преступного мира, она слабо улыбнулась. Правда, думаю, даже он не предполагал насколько особенное.
Я хмыкнул, открывая дверцу «Мерседеса». День обещал быть долгим нужно было принять дела у «Волков», распределить территории, назначить новых смотрящих. Но перед этим...
Хмырь, позвал я призрака, свяжись с Митей-старшим. Пусть организует банкет в «Василиске». Со всеми почестями. И предупреди Степаныча пусть достанет ту бутылку коньяка, которую дед заначил «на особый случай».
Все-таки некоторые долги нужно отдавать немедленно. Даже если это долг памяти.
А остальное подождет. В конце концов, у нас теперь есть серьезное преимущество в любых переговорах. Трехметровое, серебристое такое преимущество.