Квадробер в законе
Глава 1. Пробуждение в трущобах
Представьте себе место, где сам Достоевский побрезговал бы поселить своих самых отъявленных грешников. Теперь умножьте это на сто, добавьте щепотку постапокалипсиса и вуаля - вы получите ту самую подворотню, где я имел честь очнуться.
Стены, некогда бывшие, вероятно, белыми (или хотя бы серыми), теперь щеголяли всеми оттенками желтого и коричневого. Плесень на них росла так буйно, что я всерьез опасался, не выведут ли ее вскоре в Красную книгу. Граффити на стенах представляли собой причудливую смесь революционных лозунгов и картинок, которые заставили бы покраснеть даже бывалую питерскую проститутку.
Земля под моей многострадальной задницей была покрыта слоем... чего-то. Я искренне надеялся, что это всего лишь годами утрамбованный мусор, а не что-то похуже. Хотя куда уж хуже, когда ты валяешься в луже совершенно непонятной жижи?
Воздух... О, этот восхитительный питерский воздух! Смесь ароматов помойки, прокисшего пива и чего-то неуловимо тухлого. Я почти ожидал увидеть, как этот "аромат" материализуется в виде зловещего зеленого облака.
Да, кстати. Позвольте представиться: Алексей, он же Лёха Бродяга, помесь ботаника-историка и мелкого уголовника, и вы получите примерное представление о моей новой личности.
Тело, в котором я оказался, явно знавало лучшие времена. Футболка, когда-то бывшая белой, теперь напоминала холст абстракциониста, где в роли красок выступали пятна крови, грязи. Джинсы держались на честном слове и паре булавок, а кроссовки... Ну, скажем так, в них можно было бы пересечь пустыню, не боясь наступить на скорпиона - тот бы просто сдох от запаха.
Но самое интересное начиналось, когда я посмотрел на свои руки. Татуировки. Черт возьми, я был разрисован, как новогодняя елка! Купола, кресты, какие-то непонятные символы - все это складывалось в причудливую картину, которую я боялся даже пытаться расшифровать.
«Великолепно, - подумал я, - теперь я не только преступник, но еще и ходячая энциклопедия тюремного фольклора».
Превозмогая боль во всем теле - а, кстати, откуда она вообще взялась? - я все-таки умудрился сесть. И тут же пожалел об этом: на меня уставилась парочка весьма недружелюбных рож. Выглядели они так, будто сбежали из массовки приюта для бездомных, не успев переодеться.
Ну что, допрыгался, Бродяга? прохрипел один из них, разминая внушительные кулаки.
«Вот черт, - подумал я, - кажется, сейчас начнется самое интересное».
Для начала я пытался сообразить, что случилось. Одновременно разглядывал эту сладкую парочку.
А теперь позвольте представить вам моих новых друзей. Первый - назовем его Глыба - был настолько широк в плечах, что, вероятно, застревал в дверных проемах.
Его лицо напоминало боксерскую грушу, по которой долго и с удовольствием били. Маленькие глазки смотрели на мир с смесью тупой агрессии и легкого недоумения, будто он постоянно пытался вспомнить, зачем вообще встал с кровати сегодня утром.
Второй - Шнырь - был его полной противоположностью. Тощий, с крысиным лицом и бегающими глазками. Он постоянно дергался, будто был на взводе, и его руки не переставали двигаться. Я готов был поспорить на свою почку (единственное, что у меня осталось ценного), что этот тип может обчистить
карманы статуи.
Ну что, Бродяга, допрыгался? снова прохрипел Глыба, разминая кулаки размером с мою голову. Чо молчишь, как будто язык проглотил?
Босс очень недоволен, подхватил Шнырь, нервно облизывая губы. Ты знаешь, что бывает с теми, кто его расстраивает? Эй, Глыба, почеши опять об него свои кулаки.
Здоровяк лениво двинулся ко мне, не особо опасаясь. Как будто знал, что я не представляю опасности.
О да, я тоже прекрасно знал. Воспоминания Лёхи услужливо подкинули мне пару красочных картинок, от которых мой желудок снова сделал сальто-мортале. О том, как со мной разделался Глыба.
Знаете, говорят, что в момент смертельной опасности перед глазами проносится вся жизнь. Так вот, это чушь собачья. Перед моими глазами пронеслась разве что пара особо неудачных пьянок и почему-то рецепт борща моей бабушки.
Страх. Вот что я чувствовал. Липкий, противный страх, от которого тряслись поджилки и хотелось забиться в угол. Но вместе с тем, где-то глубоко внутри, начинало зарождаться что-то еще. Злость? Отчаяние? Безумие? Я не мог точно сказать, но чувствовал, как это «что-то» начинает менять меня изнутри.
Эй, ребята, услышал я свой голос, хриплый и какой-то чужой. А вы не думали сменить профессию? Знаете, в цирке всегда нужны клоуны. Вам даже грим не понадобится.
Боже, зачем я это сказал? Видимо, инстинкт самосохранения решил взять выходной.
И тут я почувствовал это. Мое тело начало меняться. Кости хрустели, мышцы напрягались, а кожу будто стягивало невидимыми нитями.
«Ну вот, - подумал я с истерическим весельем, - сейчас начнется самое интересное. Надеюсь, хотя бы мои новые когти будут достаточно острыми, чтобы выцарапать на моей могиле эпитафию: «Здесь лежит идиот, который не вовремя открыл рот».
Знаете, есть такой замечательный совет: если вы оказались в яме, первое правило - перестать копать. Так вот, я решил этот совет героически проигнорировать и продолжить рыть себе могилу. В прямом смысле.