На сегодня мы заканчиваем зачищать город от остатков немецких войск, фактически, кроме Праги, остались небольшие отряды в районах Воля и Влочев, тут мешают очень большие разрушения, чтобы добраться до противника, приходится сначала проходы делать, в этот момент, чаще всего, пытаются нас атаковать небольшими группами, не более полутора-двух десятков людей. По нашим данным в городе осталось от трехсот до пятисот непримиримых ваффен-эсэсовцев, мы их в плен не берем, да они и не сдаются, бьются до последнего патрона. Это зверье, которое мирных жителей старательно грабило, жадное: им награбленное уйти и не позволило.
Георгий Николаевич, что ваши бойцы рассказывают об отношении местных к Красной армии, самому восстанию?
Этот вопрос задает Мехлис, который приехал вместе со мной из Москвы. Сейчас ему предстоит настоящая битва за Варшаву, но уже на пропагандистском фронте. И эта битва будет намного сложнее войсковой операции. Уже сейчас западная пресса во весь голос вопит о том, что СССР не слишком спешил на помощь восставшим, дал возможность карателям потопить восстание в крови.
На сегодня нами обнаружено двадцать одна тысяча мирных жителей. Известно о депортации значительного количества варшавян из города, в основном на Лодзь. И еще порядка восьмисот участников восстания, из них двести семнадцать это польские десантники, а остальные те, кто смог укрыться от немцев. В основном, это отряды Армии Крайовой, не более сотни бойцов Армии Людовой, которая была во время восстания в подчиненном положении. Местные жители винят во всем аковцев, которые, по их мнению, слишком рано подняли восстание, не согласовав его с командованием РККА. Были случаи, когда варшавяне бросались и били командиров АК, в целом к бойцам и командирам Красной армии население настроено доброжелательно. Мы установили пункты питания, решаем вопросы с водоснабжением и организацией патрулирования города. Учитывая, что городской фонд уничтожен более чем на 95 % вопрос временного расселения жителей города в окрестные населенные пункты становится весьма актуальным. Завтра в город прибывает команда медиков, везут противохолерные препараты, вопрос профилактики инфекционных заболеваний находится под контролем, хотя сделать надо еще очень много.
Мы тоже считаем, что после фильтрации и совместной проверки жителей НКВД и прокуратурой, есть смысл разместить их в окрестных городках. Военное командование обеспечивает транспортом, наш наркомат охраной и сопровождением.
Берия снимает пенсне и обводит всех задумчивым взглядом. Ему вся ситуация у Варшавы представляется очень тревожной. Прерванный наркомом генерал Микушев продолжает свою мысль:
Есть одна тревожная тенденция, товарищи, как среди населения, так и среди бойцов Армии Крайовой
числе умение говорить правду в лицо фюреру. Удивительно, но таких же помощников подбирал себе генерал-фельдмаршал. Когда Гитлер принял решение об усилении роли партии в армии, ведущим генералам и маршалам приставляли адъютантов из ведомства Гиммлера. По поводу своего сотрудника Вальтер поинтересовался всего лишь одним аспектом: «Это фронтовик»? Выяснив, что его будущий адъютант воевал на фронте и был боевым офицером, все остальное Моделя уже не интересовало. Тут, надо сказать, что личность адъютанта, рыцаря ордена Немецкого креста в золоте, Рудольфа Мэкера[31], оказалась под стать личности фельдмаршала, тот тоже обладал острым языком, своими придирками и остротами выводил из себя подчиненных своего шефа, постоянно нарывался на неприятности, высказываясь о довольно влиятельных и заслуженных военных самым нелицеприятным образом. Очень показателен факт, что, получив ранение во время боев на Восточном фронте почти год назад, как только Моделя отправили в тыл, его начальник штаба отправил шифровку: «Свинья улетела»[32]. Фельдмаршал не раз и не два спасал Германию от поражения, даже не так от тотального разгрома на Восточном фронте. Ему удавалось затормозить наступление РККА даже в самых сложных ситуациях. Но тяжелое ранение в сорок втором привело к тому, что генерал был отправлен восстанавливать здоровье во Францию, как только ему стало лучше, свежеиспеченный фельдмаршал был назначен командующим системы Атлантического вала. 20 сентября фюрер лично позвонил Моделю во Францию и сообщил, что главный пожарный фюрера необходим для создания оборонительной системы по Одеру, с целью не допустить прорыва большевиков в сердце Третьего Рейха. Фельдмаршал попросил два дня отпуска для решения семейных проблем, после чего должен был передать войска во Франции новому командующему.
Семья имела для Вальтера огромное значение: в жене, урожденной Герте Гуйсен он души не чаял, и ему с супругой откровенно повезло, эта сколько-там «юродная» сестра Владимира Ильича Ульянова (Ленина)[33] была образцовой подругой немецкого офицера. Эти частые переезды, гарнизоны, неустроенность, встречи и расставания, постоянное волнение за судьбу супруга! Герта подарила фельдмаршалу троих детей, Гелла была старшей. Шестнадцатилетний Хансгеорг заканчивал юнкерское артиллерийское училище и готовился отправиться на фронт в ближайшее время, выпуск училища был ускоренным, что делать, катастрофически не хватало командиров низового звена отделение-взвод. На семейное торжество его отпустили по просьбе самого Моделя. Кристе, младшенькой, исполнилось четырнадцать, и она уже работала в госпитале, помогая раненным. С утра вся семья фельдмаршала посетила церковь Троицы, которая располагалась на центральной площади городка, недалеко от ратуши. После состоялась помолвка, потом была поездка в небольшое кафе, где был накрыт стол, будущие родственники, сумевшие запихнуть свое чадо в МИД, постарались. В общем, найти командующего по телефону смогли только в четыре часа пополудни. Встревоженный голос сообщил, что началась высадка союзных войск в Нормандии, между Канном и Гавром, на что Модель заорал в телефон, что немедленно вылетает, до его прибытия направить резервы к Булони и Кале, по их планам, высадка на пляжах Нормандии отвлекающий маневр. Какие-то блеянья дежурного офицера штаба Атлантического вала его не интересовали. Затем Вальтер перезвонил в канцелярию фюрера и сообщил о срочном возвращении во Францию для руководства отражения высадки вражеского десанта. Затем вызвонил штаб сухопутных сил и заказал срочный рейс в Париж, откуда уже собирался дежурным транспортом добраться в свой штаб. Но вылететь ему удалось только утром 23 сентября.