А так все хорошо начиналось. Джо, как ты умудряешься каждый раз все портить? Ну почему при встрече с любой девушкой тебе надо сразу говорить о работе?
Кто из нас все испортил? недовольно фыркнул Джоэл, смерив Ли пристальным взглядом.
Я хотел пошутить, развел тот руками.
Неудачная шутка.
Я хотел, чтобы она знала правду. Но зачем ты начал допрос? оправдывался Ли, и Джоэл понял, что вновь сам виноват.
Потому что эта девушка лжет, ответил Джоэл, ожесточенно вцепляясь в дверной косяк. У нее есть враги. И, возможно, она знает, кто они.
Значит, мы должны выяснить, что она знает. Ты думаешь, это старый пекарь?
Не знаю. Если бы он хотел ее убить, то уже убил бы. Так или иначе, он омерзителен.
Выясним, ободрил Ли, и они поднялись в мансарду, но разговор распадался случайными репликами, как неправильный узор Ловца Снов. Вскоре повисло долгое противное молчание. Ощипанная тушка курицы лежала на столе, выставив вверх обрубки лап, мешок с углем гулко опрокинулся, поднимая облачко черно-серой
пыли, когда Джоэл швырнул его в угол.
М-да, хоть бы убрался, протянул Ли.
Хоть бы, ответил как эхо Джоэл. А Нет. Я вчера убирался. Это уголь.
Они уставились друг на друга, опять как будто совершенно чужие, разделенные призрачным туманом. Слова не приходили, смешиваясь смутными обвинениями и немедленным оправданием: Ли не прогонял Джолин, ее преследовали собственные кошмары.
Я, наверное, пойду отсюда. Я все испортил, и вообще Признаю! Сегодня я все испортил! Не буду мешать тебе в твоем гневе на меня, себя и всех-всех-всех? спросил Ли, вжимая голову в плечи.
Джоэл увидел как наяву туман, в котором тонул напарник, тот туман, который принял за дым, туман, который предшествовал появлению черной воронки. Серое марево архивных бланков бесконечной картотеки с ненужными именами и адресами. Все становятся ненужными и лишними, когда теряются и уходят самые близкие, самые дорогие. И все из-за этой проклятой работы в проклятом городе, утратившем свет маяка. В тот миг Джоэл всерьез испугался, что Ли исчезнет и больше не вернется. Друг уже приоткрыл дверь и собрался уходить, когда Джоэл глухо, но решительно окликнул его:
Останься. Пожалуйста.
Правда? Все в порядке? Я я прощен? Ли робко обернулся.
Да! Да я тебя и не обвинял, подтвердил Джоэл, и Ли счастливо улыбнулся, оживляясь:
Мы дожили до выходных. Надо отметить! У меня для тебя был сюрприз!
Джоэл привык только к нехорошим сюрпризам, но Ли засветился озорной радостью.
С днем рождения! возвестил он и развернул неприметный бумажный кулек, который до этого носил под мышкой. Джоэл даже не обратил внимания, а теперь удивился: в руках Ли с гордостью сжимал такую же, как у него, черную треуголку с приятным бархатистым ворсом. Джоэл-то считал такие вещи ненужным украшательством, но от подарка друга не отказался бы. Ли это знал и умело использовал.
Ли растерялся Джоэл. У меня не день рождения.
Но ты же сам не помнишь дату, усмехнулся Ли. Давай будем отмечать в этот день. Тридцать восемь лет не шутка для охотника.
Затем он бережно надел на голову Джоэла треуголку. Тот смутился, но Ли довольно заключил:
Теперь нас точно будут узнавать на улицах.
Зачем? Чтобы все более метко плевали нам вслед? Как же, злые-ужасные охотники, те самые, двое в треуголках.
А кто «все»? Уж точно не охотники и не те, кого мы спасли от кошмаров. А до горожан нам дела нет. Скажем, что это форма.
Джоэл улыбнулся и крепко обнял Ли, чувствуя приятное тепло под сердцем предельное доверие. С Джолин было иначе: она отзывалась болезненным томлением, встречи с ней оставляли неуверенность от непонимания, что на самом деле происходит. А Ли был рядом, и Джоэл доверял напарнику больше, чем кому-либо в этом городе.
На время выходных они были уже не напарниками, а лучшими друзьями, фрагментами одного целого, точно близнецы, выросшие под одной крышей. С каждым годом это чувствовалось все сильней. Все прочнее свивались незримые нити, притачавшие их друг к другу.
Пойдем куда-то? спросил Джоэл.
Хочешь отметить день рождения? Куда скажешь! В квартал Богачей? Там, говорят, сейчас новые сезоны в опере и в театре кабуки!
Ли, ну, у меня не день рождения, смутился Джоэл, испугавшись, что Ли вздумает подарить еще билет в театр и обед в шикарном ресторане, куда он сам порой наведывался в поисках любовных приключений или ярких приятных впечатлений. Джоэл был равнодушен к таким местам, как и к изысканной пище.
Я сказал, что день рождения значит день рождения. Я заметил, что ты никогда не отмечаешь. Ты говорил, что не помнишь дату, но это же не повод не отмечать, тем более если у нас выходные, настаивал Ли, щурясь, как сытый кот. Он в полной мере ощущал радость от грядущего короткого отдыха.
Давай останемся здесь, предложил Джоэл, садясь на кровать. На самом деле он бы с радостью зарылся лицом в подушку и заснул на долгие часы. И все. И не хотелось посещать никакие рестораны и театры. С ним был Ли этого хватало. Вместо всего мира, вместо всех загадок Змея и Цитадели. Только одна мансарда, где они остались вдвоем. А вокруг кобальтово-темное море чужих жизней, далекое, заоконное.