Вихрь мыслей снежинками кружился в темных пределах изъязвленного сознания. И заслон привычной реальности рушился, оставляя один на один с темной непроницаемой мглой чего-то нового, необъяснимого.
«Опять сплю наяву?!» выругался Джоэл, когда обнаружил себя посреди тротуара. Он стоял, обвив кривой фонарный столб, точно шатающийся пьяница.
Что, приятель, тяжелая ночка? усмехнулся случайный рикша, поправляя соломенную шляпу.
Всегда я знал, что вы там не по крышам носитесь, а за воротник закладываете, гаденько загоготал его пассажир, дебелый господин в вычищенном костюме, едва помещающийся на бархатном красном сиденье коричневой лакированной повозки.
Поговори мне тут днем. Ночью вы почему-то все не такие смелые, пробормотал Джоэл, не рассчитывая, что его услышат. Да и хорошо, если бы слова поглотил гомон улиц: пассажир, судя по одеянию и белым манжетам, прикатил из района Судей и направлялся к кованым воротам Цитадели. Вероятно, прямиком к верховному охотнику. Но Джоэла не интересовали дела Умана Тенеба, если они не касались нового монстра.
Еще с прошлого вечера, едва узрев Вестника Змея, Джоэл понял, что эта тварь превратится в расследование всей его жизни: он не успокоится, пока не докопается до истины. Конечно, кошмары на Королевской улице занимали не меньше, но все же они не шли в сравнение с такой опасностью, отчего уходили на второй план. Джолин же осталась единственным свидетелем, кроме Грэма и Бима.
Джоэл возвращался к ней не по распоряжению верховного охотника и не из непреодолимого азарта охотника, напавшего на след. Если бы она сказала, что не желает возвращаться в пекарню, он бы не возражал. На Королевской улице происходило что-то непонятное и недоброе, даже зловещее. Или это нечто охватывало весь город?
Теперь существовало подтверждение мучивших догадок: в Вермело наставали темные дни. Джоэл уже предчувствовал
новую эпидемию превращений, бесконечные дежурства без сна и непрекращающийся карантин на подвальном уровне. Но цена не занимала, если бы после надвигающегося кошмара настал долгий период затишья и спокойствия. Впрочем, грядущее скрывала зыбкая пелена, а в настоящем беспокойным зверем ворочалась под сердцем тревога.
Он доверял Энн и Джолин, но ведь никто не ведал, каковы побочные эффекты от столкновения с королями сомнов, с этими проводниками и темными светочами чудовищ. Прошедшая ночь отзывалась дрожью по всему телу, воспоминания наслаивались, как пласты оползня. Глаза не верили, что вокруг дневные лучи рассыпчатыми нитями ложатся на мостовую и дома.
Город выглядел иным при мерцании дня, еще более убогим и старым. Ярко прочерчивались рассохшиеся деревянные балки, выступающие над облупленной штукатуркой каменных домов. Узоры гризайли, что в ночи рисовали мистические линии, выглядели стертым неряшливым пятном, старинные деревянные дома-матия смотрелись убогими развалинами с замшелой черепицей. Квартал Охотников нуждался в ремонте, но многие из ночных стражей так редко появлялись в тесных комнатенках, что не замечали подобных мелочей. Если бы на город напала очередная эпидемия, об уютных выходных в мансарде и вовсе пришлось бы забыть.
«Нет, здесь не превращения, здесь что-то другое. И оно повсюду», думал Джоэл и вновь одергивал себя, чтобы не задремать на ходу. Путь от Цитадели до дома занимал не больше двадцати минут, но казался бесконечным. Сменялись очертания прохожих, гиканье рикш, собачий лай. Бродили без дела дневные стражи, выглядывая подозрительных типов.
Лица вились сумасшедшей каруселью странной забавой из богатых районов. Джоэл не находил ничего веселого в головокружении от вращения на раскрашенной штуковине, но несколько раз видел, как разряженные дамы и кавалеры радостно вставали на деревянный настил, берясь за поручни. Они громко смеялись, рассматривая особняки и фонтаны района знати, утопающего в зелени садов. Там тоже оставляло следы общее запустение, но мрамор и камень снашивались медленнее, чем посеревшее дерево и иссохшая известь. Карусель Всё вокруг карусель уродства и разложения. Возможно, и он уродец, которому уже нечего защищать. Возможно, Джолин уже обратилась, а Энн по долгу службы убила ее. Навязчивый образ преследовал до самого порога мансарды. На первом этаже престарелый сосед из команды чистильщиков едва не столкнулся с влетевшим вихрем Джоэлом.
Что? Где? Горим? то ли всерьез, то ли в шутку встрепенулся он, поправляя пенсне на мясистом носу, и чинно вышел на улицу. Джоэл не замечал старика, скрип лестницы отзывался натянутыми нервами. Каждая ступенька задевала новую струну. «Ничего, сосед спокоен. Значит, шума не было. Грэм и Бим тоже живут, не обратились до сих пор. Так почему же с Джолин должно быть иначе?» успокаивал себя Джоэл. Тугой узел ожидания распался, когда он отворил дверь и переступил порог, оставляя грязные сапоги в гэнкан. Хотя в случае мансарды эта граница между комнаткой и внешним миром представляла собой крошечную зону у двери. Но все равно Джоэл каждый раз ощущал, что вернулся именно домой. И если ничего не менялось, то сердце успокаивалось и пело. Мансарда всегда сулила отдых и покой, а гэнкан предвещал этот переход. И теперь все тревоги тоже резко улеглись, стоило лишь снять сапоги.