Очнулся, когда чья-то рука вытерла мне слезы. Я даже не заметил, как эти самые слезы потекли из моих глаз. И не заметил, как Зина подошла и присела рядом. А потом и прилегла. И так мы лежали, прижавшись друг к другу, два одиночества, два человека, для которых в этом мире больше никого нет. Только нас двое. Только мы. Щепки, отколотые от ствола жестоким лесорубом и плывущие по течению ручья. Куда нас принесет не знаю. Просто живем, просто такая вот судьба.
Не заметил, как уснул. Проснулся от звонка в дверь. Открыл глаза, услышал сопение Зины, пристроившейся пыхтеть в мое плечо. Она тоже услышала, подхватилась, коротко, хрипло шепнула:
Я узнаю, кто это там ночь-заполночь. Неужели опять милиция? Ты на всякий случай будь готов вдруг снова возьмут, так хоть оденься как следует. И не бойся ничего вытащу! Хрен им, а не ты!
Я кивнул и, провожая взглядом Зину, быстро натянул штаны и рубаху. После того как меня по пояс голым провели по осенней улице, мне как-то больше не хотелось это повторить.
А потом в голову вдруг молотом ударила мысль: с какого хрена? Почему это милиция снова меня задержит? Не может этого быть! Расклад мне ясен, им тоже ясен что им может быть от меня надо? И кто это может прийти глубокой ночью?!
И я бросился к выходу:
Зина! Не открывай!
Но она уже открыла замок. Скорее всего, если бы не было этих событий и если бы она не чувствовала себя в безопасности (мужчина в доме!), никогда бы не открыла дверь в такое время суток. Какие могут быть повестки в два часа ночи?
И, черт подери, глазка в двери у нее не было! Почему не знаю! Ну вот не было, и все тут! Непуганые люди, непуганое время. Это не девяностые с их стальными дверями, которые и «калаш» не пробьет.
Дверь резко распахнулась, Зина вскрикнула, и в прихожую влетели трое впереди высокий парень, который держал в руках что-то похожее на обрез. Позади двое со здоровенными ножами и арматурами. Лезвия ножей блестели в свете лампочки, горевшей на лестничной площадке, и ножи казались огромными, как мечи викингов. Непропорционально огромными!
Первый направил на меня обрез, но выстрелить не успел. А может, подумал, что я тут же испугаюсь обрезанной двустволки, направленной мне в живот, и остановлюсь? Но я не испугался. И не остановился. Не потому, что такой герой, просто у меня отключился мозг и включились рефлексы. И первое, что я сделал, увел ствол обреза вверх, направив его в голову хозяина, при этом с хрустом вывернув пальцы владельца и скорее всего их сломав. Выстрелить теперь он не мог во-первых, снес бы себе голову. Во-вторых, сломанными пальцами нажать на спусковой крючок достаточно проблематично.
После того как я выдернул обрез из рук убийцы, первое, что следовало сделать нормальному бывшему омоновцу, это разнести голову злодея выстрелом. Но я не стал этого делать. Стволом ткнул в горло, блокируя гортань, а затем с силой шарахнул обрезом по голове противника с таким расчетом, чтобы оглушить, но не проломить череп. Парень упал как подкошенный.
Все произошло быстро, настолько быстро, что его подельники успели сделать только один шаг, пытаясь проникнуть в квартиру. Когда их предводитель упал и они оказались под стволом обреза замерли, вытаращив глаза и раскрыв рты.
Вот теперь повоюем! «Теперь у меня есть пулемет! Хо! Хо! Хо!»
Зина за спиной у меня копошилась на полу ее крепко приложили дверью, а я смотрел на парней, которые стояли у порога, и раздумывал куда им засадить заряд того, что вложили в патронник. С такого расстояния обрез просто убийственная штука. И если бы злодей успел по мне садануть кончилось бы мое прогрессорство не начавшись!
Кстати, надо перестать уже называть себя прогрессором. Уж больно сильно извратили это слово проклятые либерасты! Перестал я уважать прогрессоров. Совсем перестал. Увы
Бросить ножи! Отстрелю яйца!
Я направил ствол на одного из стоящих, изобразив, что готов нажать на спусковой крючок. Бандит послушно бросил нож, и тогда пришла очередь второго злодея. Второй тоже немедленно разоружился.
Лечь на пол лицом вниз! Шевельнетесь получите заряд в сраку!
Я говорил негромко, веско, так, чтобы было ясно я сдержу слово. Такой тон действует не хуже, чем дикий рев: «Всем на пол! Лежать! Работает ОМОН!» но при
определенных обстоятельствах. А сейчас были именно они.
Правда, свои слова я еще подкрепил тычком ствола в солнечное сплетение одного из злодеев, и тот согнулся пополам и плюхнулся на колени. Второй лег сам, испуганно косясь на оружие в моих руках. И только тогда я разомкнул замок ружья, переломил и посмотрел, есть ли патроны в патроннике.
Есть! Картечь три ноля. Ни хрена себе! Почти 5 миллиметров в диаметре! Настоящие пули! И их в патроне с десяток, не меньше. Жуткая лупара!
Отошел к двери, захлопнул ее, включил свет в прихожей. Точно. Это они! Первый, у кого отобрал обрез, это сынок убиенной хозяйки квартиры. Двое других его закадычные дружки. Видать, только трое ушли. А может, остальные убежали отдельно от них.
Зина! Веревки, быстро! приказал я, боковым зрением видя, что Зинаида поднялась на ноги. Надо отдать ей должное не спрашивая, какие веревки, зачем веревки, Зина тут же понеслась в кухню. Вернулась минуты через две, неся в руке моток бельевой веревки. Хотела поднять с полу один из ножей, брошенных бандитами, но я прикрикнул: