Опять же хочется! Любви, и постели тоже! Она молодая, здоровая, ну не все же самой себя ублажать?! Раньше, в институте, спорт помогал. Сил не оставалось ни на что, когда пробежишь километров десять, напрыгаешься да наметаешься, она пятиборьем занималась и даже заняла второе место на союзных соревнованиях. А после института забросила спорт. Поняла, что особых высот не добьется, если только не бросит науку. Но что даст ей спорт? Век спортсмена недолог: к тридцати годам, а то и раньше, конец спортивной карьеры. А дальше? Тренером, за копейки? Или спиваться, как многие именитые спортсмены? Так что Оля решила для себя займется наукой. Сделает научную карьеру! Как ее кумир Зинаида Михайловна. Вот пример, каких высот женщина может достичь в науке!
Кроме Пети был еще и Артур на втором курсе. Но тоже несерьезно. И так между тренировками. Без любви.
А вот Миша ох, Миша! Только Оля подумает о нем, так у нее в животе теплеет и внутренности трясутся! Дрожат, сжимаются! Неужели ЭТО и есть любовь?! Даже страшно
А Петька Петька дурак. Был бы тут Миша, он бы ему нос разбил! Тварь какая бессовестная этот Петька! Что теперь Зинаида Михайловна на нее подумает?!
За что?! За что, Зинаид Михалн?! возопил Петя, оглядываясь на коллег, ища поддержки. За то, что шлюху назвал шлюхой?! Все знают, что она шлюха! Спортсменка, тоже мне! Тварь!
Восемь дежурств пометь, Катя! Петр, еще раз ты поведешь себя подобным образом вылетишь отсюда с волчьим билетом. И я найду, за что тебя убрать. Мужчина, который подобным образом поступает с женщиной с любой женщиной, даже не с той, с которой он имел сексуальные отношения, это подонок. И я опечалена тем, что не разглядела в тебе такого подонка. И мой совет переходи к другому руководителю. У меня тебе места нет.
Вот же Оля гадина! в сердцах махнул рукой Петя. Подвела под монастырь! Она первая начала, Зинаида Михайловна! Вы же слышали! Сказала, что я никакой в постели! Это оскорбительно для мужчины!
Во-первых, на мужчину ты похож только внешне. Мужчина это не плечи и член. У мужчины душа мужская, и он точно не будет распространять грязные сплетни. Кстати, ничем не подкрепленные. Я слышала об Оле только хорошее, а мажут ее грязью те, кому она отказала. Так бывает с красивыми женщинами, уж я-то знаю! Во-вторых, насколько я слышала, она не сказала, что ты совсем никакой в постели. Она сказала, что ее мужчина лучше тебя в сто раз.
Вот! А что это, если не унижение? Что?
Это это любовь, Петя Зинаида Михайловна вздохнула, сняла очки в золотой оправе и потерла глаза.
Мужчина, в которого женщина влюблена, всегда в сто, в тысячу раз лучше тех мужчин, которые встречались ей прежде. И надо быть полным болваном, чтобы этого не понимать. Болван ты, Петя! Самый что ни на есть деревянный болван.
Катя в углу хихикнула, а Зинаида Михайловна надела очки и погрузилась в чтение ею написанного. Писала она статью об окнах Овертона. Только теперь они точно будут называться окнами Макеевой. По крайней мере, она так надеялась.
Работа не шла. Оля в этом виновата, без всякого сомнения. Ее живое, красочное описание эпической битвы одного против шестерых потрясло Зинаиду Михайловну, хоть она и не подала виду. Зинаида вдруг представила себе Михаила обнаженного, залитого кровью, торжествующе рычащего над поверженными врагами, как настоящий греческий герой, и у нее кровь прилила в пах. Да так, что женщина едва могла сидеть, она закусила губу и не слышала ничего, что происходило вокруг, не видела, не осязала. Перед глазами только картинка Михаил и поле битвы!
Зинаида Михайловна осторожно положила ногу на ногу и совершенно незаметно поерзала на месте, вроде как меняя положение тела, напряглась еще И вдруг оргазм! Яркий, потрясающий, такой, какого у нее не было уже много лет!
Видимо, Зинаида Михайловна застонала, схватилась за живот она уже не могла контролировать себя, захлестнутая яростным потоком, до краев залившим ее мозг. И только когда заметила вокруг себя встревоженных ординаторов, взяла себя в руки, попыталась успокоиться, не обращать внимания на то, как дергается в судорогах ее напрягшийся, затвердевший, как доска, плоский живот.
Что с вами?! испуганно спрашивала Катя, подавая ей стакан воды. Выпейте! У вас приступ? Почечные колики?! Зинаид Михалн, миленькая, давайте я кого-нибудь позову!
Кого ты позовешь, девочка? через силу улыбнулась Зинаида Михайловна. Вы и сами врачи. Все в порядке. Колика, да. Бывает. Поеду-ка я домой, там поработаю. И отдохну. Напоминаю, Петя сегодня дежурит!
Нет, парень не сказал ничего вроде: «Жалко, что ты не сдохла!», это было бы слишком. Но на его самодовольной, нравящейся девушкам слащавой физиономии что-то такое все-таки промелькнуло.
Сюда Петю пристроила знакомая из горкома комсомола, полезная женщина со связями. Но терпеть выходки этого парня Зинаида Михайловна больше не хотела. Черт с ней, с этой бабой, обойдется и без нее. Есть знакомые и покруче. Большой потери не будет.
Открыла машину, уселась и минут пять сидела не двигаясь, вспоминая, что с ней сегодня произошло. А потом начала смеяться. Вначале тихонько хихикая, потом все громче, громче, и скоро уже в голос хохотала, прекрасно понимая, что это истерика и что ей нужно остановиться. Но как только перед глазами вставали физиономии сотрудников, подчиненных тут же снова начинала хохотать, приговаривая: